— Выходит, ты выпала из гнезда?
— Выходит, так. Я предпочитаю ни от кого не зависеть. Тем более от болярина, — отрезала Нина.
Никите хотелось спросить: «А отчего умерла твоя мама?», но он понимал, что было бы бессовестно расспрашивать ее о прошлом. Они шли чудесной лесной дорогой. Прошлогодние сосновые иголки расстилались под ногами упругим рыжим ковром. Пятнистые, красноватые стволы сосен источали целебную смолу, а их ажурная тень кружевом ложилась на ее лицо. В воздухе с каждым шагом все сильнее ощущался запах моря. Кузя то и дело отбегал, чтобы обнюхать ближайшие кустики и справить свои маленькие собачьи делишки, но тут же возвращался к хозяйке. И все же Никита, искоса поглядывая на Нину, чувствовал: она совершенно иначе, чем он, воспринимает все, что видит вокруг. А может, и просто не замечает…
Он был прав: в эту минуту у нее перед глазами вспыхнуло воспоминание о последней встрече с отцом. Это было давно, двенадцать лет назад, но Нина до сих пор помнила все так, словно встреча случилась вчера. Ей было шестнадцать, она умирала с голоду, но ни за что не пришла бы к нему о чем-то просить для себя.
Ее отец жил в знаменитом Доме на набережной, описанном в блистательной повести Юрия Трифонова. Квартиру в этом доме Маклаков получил когда-то по личному распоряжению Сталина. Нину не хотели впускать, но она настояла. Человек, которого она давно уже даже мысленно не называла отцом, а уж тем более папой, встретил ее у порога и в комнаты не пригласил.
— Мама умерла, — сказала ему Нина. — Мне нужны деньги на похороны.
— Ну а при чем здесь я? — спросил он дребезжащим старческим тенорком. — Наши пути разошлись. Да и откуда мне взять денег? Ты же знаешь, какие нынче времена.
— Знаю. Потому и прошу, — отрезала Нина. — И не говори мне, что у тебя денег нет. Ты не миллионер, ты мультимиллионер! Ты коллекционируешь бриллианты! У тебя нет денег? Продай какую-нибудь цацку, и будут деньги.
Болярин сильно поморщился:
— Ты сама не понимаешь, что говоришь. Это невозможно. Сейчас такое время, что настоящую цену никто не даст.
— Мама так неудачно умерла… Как раз сейчас. Я хочу похоронить ее по-человечески. Ничего, потом попросишь в Литфонде, тебе возместят.
Нина знала, что, несмотря на все свое богатство, он не стеснялся ежегодно просить в Литфонде вспомоществование, приговаривая: «Почему же и не взять, когда можно взять?»
— Сколько тебе нужно? — спросил он сухо.
— Пятьсот долларов.
— Но это же грабеж! — возмутился «классик».
