Началась война. Этот Лейкин был парень азартный и все время придумывал разные штуки. Например, колоть ломами лед. Но после того, как три лома сломались, а остальные утонули в полыньях, боцман Потный закатил истерику с разрыванием тужурки. Тогда этот молодчик решил не гоняться за журавлем, и принялся за молодых матросов. На что уж они толстокожие существа, да и то взвыли. Не давал житья гад Лейкин. И повадился он на свою беду подрезать у матросов ленточки, чтобы были они уставной длины. То есть, портить их. Мы, старшие товарищи, дали молодым хороший совет…
Через неделю на наш стремительно обтекаемый крейсер обрушился смотр. Для офицеров смотр с участием вышестоящих коллег — все равно как бал для Наташи Ростовой. И они бегали, как собаки, вверх-вниз, туда-сюда. Наконец, экипаж был построен на юте (филейная часть). Тихо плескались волны о борт корабля. Перед нами стояло само его высокопревосходительство вице-адмирал Корниенко, ужасный и глупый. Честь же отдать рапорт о нашей высокой боеготовности выпала старлею Лейкину. Он к этому усиленно готовился длинными зимними вечерами. Ну, ясное дело, он с возбужденным кортиком встал наизготовку и давай:
— Товарищ адмирал! Да мы… Да нас… Да тыры-пыры! — оттарабанил он, а адмирал смотрит мимо него на нас, на славный экипаж, и челюсть у адмирала провисает. А и правильно, потому что все — и матросы, и офицеры и даже мичман Потный, все — угорают. Матросы ленточки закусили (вот зачем они!), а офицерам нечем закусить, они уже в полный голос хохочут. Так бы адмирал и лопнул на радость рыбам, да тут Лейкин с обиженным лицом к нам повернулся, к адмиралу задом. И адмирал давай угорать, и вассалы его тоже. У Лейкина от фуражки к палубе висели длиннейшие крутейшие ленточки.
А не надо матросов шпынять!
http://v1.anekdot.ru/an/an9805/o980505.html
Дорогу адмиралу!
Срочную службу проходил я на большом противолодочном корабле Северного флота. Служба как служба — каждое утро начиналась с побудки, построения и зарядки. Наш мичман Дубиков любил сразу после команды «подъем» перед зарядкой выстраивать личный состав в длинном узком коридоре, на предмет утреннего промывания мозгов. Форма одежды — сами понимаете, трусы да майка. Корабль-то наш был хоть и большой, да внутренние помещения, кубрики, переходы — все очень тесное, поэтому перед строем можно было прогуливаться лишь касаясь плечом противоположной переборки. Это преамбула.
Это произошло в одно раннее хмурое утро, когда на корабле с инспекцией гостил какой-то старенький адмирал. И вот этой штабной крысе приспичило пройти по упомянутому коридору аккурат во время нашего построения. Дубиков, завидев начальство закричал, дескать, смирно, то-се. А мы и так смирные, потому что сонные, только из койки. Адмирал машет рукой, мол, вольно, не до вас, и начинает бочком протискиваться перед строем, поскольку штабная грудь у него и все остальное, как положено.
