У меня, наверное, должны были подкоситься ноги, когда я понял, что слышу два голоса – мальчишеский и девчоночий. Однако почему-то ничего не подкосилось, а, напротив, силы словно удесятерились, и я одним прыжком вылетел из оврага, едва не вмазавшись носом прямо в железную ограду.
Я увидел их сразу же, и они сразу же увидели меня. Мальчишка лет восьми, наверное, и девчонка моих годов, с синими глазами, русой косой и…
И в платье точь-в‑точь, как на той самой кукле.
– Ой, мамочка, – сказал я, потому что ноги таки подогнулись.
– Ого! Новенький! – завопил мальчишка. Он безо всякого почтения к усопшим сидел на вершине самого высокого креста. – Новенький, привет!
«Какой я тебе «новенький»?» – хотел я ответить, и не получилось, потому что язык присох к нёбу.
Девочка, что сидела на полусгнившей скамейке, невесть как её выдерживавшей, встала, аккуратно расправив складки подола, поправила волосы, сложила руки замочком на животе, являя собой ну просто идеал гимназистки, не хватало только коричневого форменного платья с чёрным фартуком.
– Саша, манеры, – она недовольно сощурилась, глядя на мальчишку. – Очень рада, господин…
– Гнёздовский, – машинально ответил я. – Артемий Гнездовский… то есть можно просто – Тёма.
– Восхищена знакомством, господин Гнёздовский, – чопорно сказала девочка. – Я Кораблёва, Алевтина Кораблёва…
– Но можно просто – Алька! – захихикал мальчик Саша, не слезая с креста.
– Саша! – Алевтина метнула на него негодующий взгляд. – Чем обязана радости вашего визита, господин Гнёздовский?
Ой. Ой. Ой. Так изъяснялись Танькины подруги, когда приходили к нам на свои девичьи праздники и представлялись моим родителям.
– Я… собственно… гулял… – чувствуя себя полным идиотом, выдавил я, «весьма невежливо», как сказала бы мама, пялясь в синие Алевтинины глаза.
– И как вам наши места, господин Гнёздовский?
– Э-э… давайте просто Тёма… – промямлил я.
Ненавижу, ненавижу, ненавижу разговаривать с девчонками! Особенно с красивыми. От одного их вида почему-то безнадёжно глупеешь. А они словно всё время над тобой насмехаются…
– Очень хорошо. Тёма, – с важным видом кивнула Алевтина. – Можете звать меня Алей. А этот невежда, там, на кресте, – мой младший брат Саша. Не обращайте на него внимания, Тёма, он ещё глуповат.
– Хватит обзываться! – возмутился Саша. – Сама ты глуповатая! Я когда ещё тебе сказал, что новенький придёт! А ты не верила!
– Верила, верила, только помолчи, – с хорошо знакомыми мне интонациями «я-старшая-сестра-и-потому-всё-знаю» отозвалась Аля. – Я так понимаю, вы к нам надолго, Тёма?
