— Дядя Роман, заскочим на сор,[11] — упрашивал Куш-Юра Евдок. Они возвращались на лодке-калданке из долгой поездки по рыбацким станам. — Свежей рыбы добудем! — уговаривал парнишка.
Куш-Юр не сразу ответил, все еще поглощенный увиденным в поездке. Власть родовых старшин слабела на глазах. Беднота, подпирая друг друга, вставала на ноги. Рыбаки стремились продать улов рыбтресту, а не перекупщикам. И это было доброй и важной приметой времени.
— Порыбачить? — переспросил наконец Куш-Юр, очнувшись от своих мыслей. — Не поздновато? И небо вон какое хмурое.
Евдок перестал грести:
— Не поздно! А дождь не помешает.
— Ладно, — согласился Куш-Юр.
Волоком перетащили лодку через невысокую узкую гривку, выехали на сор.
— Посмотрю, как вы будете ставить сети!
— Я ведь не сильно мастак… Однако поглядим. А почему ты первым не хочешь ставить? — улыбнулся Куш-Юр.
— Нет, нет! Я еще молодой. Со старшего надо начинать, с начальника.
— Ну, с начальника так с начальника…
Когда Куш-Юр закончил возиться с сетью, верхняя тетива ее была ровно натянута между кольев.
— Ну как? Сойдет?
— Сойдет!
Стал накрапывать дождь, потом зачастил, и водная гладь стала походить на огромную раскинутую сеть.
— Пожалуй, промокнем.
— Во-он, кажись, на покосе дым, — показал Евдок.
— Верно. Давай туда. Чайком побалуемся, угостимся малосолкой. И косарей угостим.
В одной сети затрепыхалась рыба, и они быстро выбрали ее. Когда подъехали к берегу, у костра не было ни души, а над огнем закипал большой медный чайник.
— Эге-гей, кто есть живой? — крикнул Куш-Юр. В шалаше завозились, и оттуда показалось загорелое до черноты женское лицо.
— К нам, оказывается, гости пожаловали! Улька, вставай, пора. И дождь перестает…
— Вуся, здравствуйте! Можно к вам почаевничать?
— Вуся, вуся! Как нельзя! Можно. А кажись, свой человек? Здравствуй, Роман Иванович… А это твой заместитель?
— Заместитель, — с улыбкой подтвердил Куш-Юр. — Зовут Евдоком. Познакомься.
— Знаю, что Евдоком, — улыбнулась Васення. — Улька! Уля! У нас гости. Вставай…
Из шалаша вышла девушка-подросток, увидела Куш-Юра и Евдока и смущенно зарделась. Поздоровалась негромко и бегом пошла к своей лодке.
Куш-Юр посмотрел на Евдока.
— А ты чего не поздоровался?
— Не успел, — Евдок смутился еще сильнее Ули.
— Ого! — не удержался Куш-Юр, а Васення лукаво улыбнулась:
— Они ведь, Роман Иванович, как иголка и нитка.
— Разве?
— Жених и невеста, — засмеялась Васення, кроша в чайник сухие листья смородины.
— Женихаться да невеститься еще рано. А дружить можно и нужно… Постой, ты чего это крошишь листья в чайник?! У нас есть чай.
