Натан, также наблюдавший за сражением, первый пришел в себя.
— Это надо остановить! — закричал он хриплым голосом, затем побежал к уже окровавленному месту битвы, где Юэлл уже готов был убить Уилфреда. — Прекрати!
Он повторял это снова и снова, вцепившись в рубашку и штаны Юэлла, напрасно стараясь оторвать его от своей жертвы.
Скаска, более осторожная и куда более хладнокровная, наклонилась над Мэддоком и также попыталась, схватившись за его одежду рукой, остановить этот приступ ярости.
Поняв бесполезность своих попыток, она остановилась и, качая головой, молча смотрела на дерущихся.
— Натан говорит, что надо остановиться, — сказала она неожиданно спокойным, рассудительным голосом. — Но нет. Нет, Мэддок, продолжайте. — Она отступила на шаг и скрестила руки на груди. — Процолжайте, Юэлл. Вперед, Мэддок. Никто не останавливает вас. Бейтесь до тех пор, пока не убьете ваших врагов.
Словно из чувства противоречия и Мэддок, и Юэлл прекратили избиение. Гораздо сильнее пострадавший Уилфред тяжело сполз на примятую траву, делая судорожные движения пальцами рук. У сержанта Хобарта еще оставалось немного сил, и он, услышав слова Скаски, уже вознамерился было броситься на нее. Но в этот момент подоспел Валентин с пистолетом в руке. Он уже понял, как работает это оружие, и его прибытие было залогом поражения Хобарта, так же, впрочем, как и его спасения.
Мэддок ощупал свое лицо, слегка морщась, когда пальцы касались поврежденных Хобартом мест. Хобарт в свою очередь также исследовал свои новые раны, чертыхаясь каждый раз, когда видел кровь на кончиках своих пальцев.
Юэлл, тяжело дыша от непривычной усталости, растянулся на траве, раскинув руки в стороны.
— Черт возьми, я долго желал этого, — вздохнул он.
Его дыхание стало более ровным, и через минуту он уже спал. Его тело знало то, чего не знал дух: после серьезного ранения и срочной хирургической операции у человека остается совсем немного сил для кулачных боев.
Подошедшая вместе с остальными беглецами София грустно и понимающе покачала головой и начала обрабатывать на скорую руку шрамы, царапины, порезы и другие повреждения Уилфреда.
Темплетон в течение всей битвы держал револьвер наготове, все эго время он был так напряжен, что его предплечья едва не сводила судорога. Он ни разу не оторвал взгляда от лица генерала Бакстера, держа его на мушке. Серьезность намерений Темплетона подтверждал смертельно холодный взгляд его глаз, сверкающих, словно застывшая на морозе сталь. Он не позволял сдвинуться с места ни Бакстеру, ни его полковнику, ни лейтенанту, хотя их было трое, а он один.
