София поняла это и не рассердилась. Еще раз взглянув на нож и проверив лезвие, она печально, но удовлетворенно кивнула. Затем она приступила к операции.
* * *
Скаска вновь влезла на дерево, вызвав тем самым гневный взгляд сержанта Хобарта.
— Мне говорили, — обворожительно сказала она, — что армия, занявшая высоту, имеет преимущество. — Она показала на соседний сук: — Влезайте, сержант, не стесняйтесь.
Хобарт проворчал что-то и отошел от дерева.
Скаска, слегка задетая его неучтивостью, приподнялась и осторожно выпрямилась во весь рост. Она осмотрела лежащие вокруг холмы и далеко на горизонте заметила горы, синие, едва различимые и покрытые дымкой тумана.
— Отсюда далеко видно, — прошептала она.
* * *
Натан лежал на спине в освещенной солнцем высокой траве под деревом, в стороне от дороги. Он отдыхал, закрыв рукой глаза. Многим людям могло показаться, что он действительно отдыхает, но Мэддок, когда он увидел его в этой позе, подумал, что Натан прячет лицо от солнца и от Господа Бога.
— Натан, — громко и почти легкомысленно начал Мэддок, постепенно переходя на прямо-таки поэтический тон‚ — Натан — наш самый благоразумный человек, наш вождь в мирное время и рядовой солдат во время военное. Натан, который смело атаковал грубое вооруженное животное, а теперь уединился в освещенном солнцем паланкине из душистой травы, выросшей словно из плеч самой земли.
Он глубоко вдохнул теплый воздух, а затем плюхнулся на живот в высокую густую траву.
Натан поднял руку и одним глазом посмотрел на Мэддока.
— Почему ты смеешься надо мной, парень? Зачем издеваешься над моим бессилием?
Мэддок приподнялся на локти. Затем он снова лег и прижался щекой к траве.
— Я должен над кем-нибудь подшучивать, Натан, — сказал он исключительно грустным голосом. — Над тобой или над собой — безразлично.
Последовало молчание, нарушаемое только легким дуновением ветра с ближних холмов.
— Меня воспитали как мирного человека, — сказал наконец Натан. — Меня воспитали как доброго человека.
Мэддок приподнял голову и посмотрел на него.
— Ты и есть такой.
— Нет! — Натан поднял вверх руки, словно ребенок, просящийся на руки. — Нет! Я был готов убить его! А он же просто мальчик! Мальчик с оружием. Это не его вина, а я был готов убить его своими собственными руками…
— Извини. — Мэддок говорил искренне. Он протянул руку и неловко сжал плечо Натана. — Извини. Я ведь потому подшучивал, что не решался просить твоей дружбы, дружбы честного человека.
