— Совсем немного осталось до трех часов, мистер Фогг. — Она посмотрела на него, затем отвела взгляд в сторону. — Очень поздно, и у нас мало времени.
Ее голос был тихий и молодой, почти девичий.
— Чудесно, — сказал Темплетон, улыбаясь еще более широко. Он скинул жакет и подошел к ней. — Может быть, перекусим немного?
София возмущенно уперла руки в бока.
— Мистер Фогг! Я не думаю, что вы делаете заказы в той последовательности, в которой следовало бы!
— Извини, София, — согласно кивнул Темплетон. — Чтобы выбраться из лагеря потребовалось больше времени, чем я ожидал. Требования в армии стали очень строгими, и не так легко теперь вырваться сюда.
— Я знаю. — Голос Софии вначале звучал отдаленно, еле слышно, но постепенно становился вполне различимым. — Но у меня тоже время очень ограничено. Торопись, Темплетон, торопись. Ночь уже почти прошла, и до зари осталось совсем немного.
— Да. — Темплетон вздохнул и небрежно бросил свой жакет на столик. — Что слышно от графини? Окажет ли она нам покровительство своим присутствием?
София бросила на него неодобрительный взгляд, но постаралась скрыть свои эмоции, как она умела это делать.
— Почему ты спрашиваешь о ней? Чувствуешь потребность в ее присутствии здесь, с нами? Мне бы не хотелось думать, что одной меня тебе недостаточно.
— Я этого не сказал, — запротестовал Темплетон. — Это неправда.
София еще некоторое время хмурилась, но в конце концов сдалась, и, хотя ревность все еще имела место, настроение у нее значительно улучшилось. Она начала ходить взад и вперед по маленькой, почти пустой комнатке.
— Да, графиня собирается быть здесь. Нам не придется долго Ждать. Но, — при этих словах София внимательно посмотрела на него и в ее глубоких голубых глазах появился отблеск незаурядной внутренней силы, — у нас осталось мало времени.
Темплетон увидел страдание, которое София обычно скрывала. Он подошел и нежно обнял ее. Это было вполне целомудренное объятие, не более чем попытка поделиться чувством тепла и комфорта, желание подбодрить ее. Вскоре София вернулась к практическим вопросам.
— Темплетон, разве ты мне не говорил, что тебя должны были сегодня поднять вверх на воздушном шаре, орел ты мой?
— Да, это так.
— Отлично!
Она слегка откинулась назад, и Темплетон неохотно разжал руки, освободив ее из своих объятий. Она выскользнула из его рук, либо совершенно не обращая внимания на то, чего хочет Темплетон, либо просто притворяясь равнодушной.
— Что же ты видел? Ты говорил, что сверху будешь иметь возможность увидеть многие вещи, важные для нас.
