Он со всей определенностью понимал, что значит жить в мире, где могут происходить такие вещи. Либо он удовлетворит свое любопытство, либо проведет остаток дней, запершись в какой-нибудь комнате и шарахаясь от каждой тени.
Валентин взглянул на него и пожал плечами:
— Я жил в Каталонии. В Героне, около реки. Мы распахивали поля, жали оливковое масло и при каждом удобном случае ругали своего короля. В горах там было тепло, и нам улыбалось сверху голубое небо. Рядом было море, и летом мы все, бывало, ходили любоваться его красотой. Это была неплохая жизнь. Я мог бы быть богат, если бы не имел слишком много старших братьев; дом наш был большой, но моя доля была слишком мала.
Умирает король, и французы настаивают на том, чтобы трон перешел к их лакею Филиппу. Все отправляются на войну. Марши, вторжения, повсюду осады и сражения. Мы, каталонцы, бьемся за то, чтобы иметь своего собственного короля и собственный флаг… Сейчас мне кажется, что то с нашей стороны было не слишком умно.
Однажды из Барселоны прибыл полковник. С ним был отряд испанских солдат, поэтому мы демонстрировали ему всяческое уважение.
— Здесь у меня список, — сказал полковник, раздуваясь от важности. (Он хотел арестовать тех, кто был в этом списке.) — Требую выдать этих преступников, — закончил он.
Странно, но никто не знал этих людей. Полковник, подтянутый и надушенный пудрой и духами, сказал, что ему все равно и что любые двадцать каталонцев похожи на двадцать других. Может быть, он был прав. Он выгонял людей из домов и спрашивал их имена. Некоторые называли свое имя, другие отказывались. Через день-другой полковник отобрал двадцать человек, подходивших ему. Он произнес короткую яркую речь, и этих людей повесили. На следующий день он отбыл, а мы, посудачив, вернулись к нашей работе. Основным моим занятием в то время была обработка деревянных досок для последующего изготовления бочек. Но я не переставал думать о повешенных людях.
Проходит несколько лет, и теперь уже по дороге из Барселоны приходит отряд англичан. Во главе отряда генерал Джеймс Стэнхоуп. Я вижу его, я узнаю его. У него синяя форма со множеством медных пуговиц. И при нем сержант, который вместе с пятнадцатью солдатами подошел к нам. И, конечно же, он зачитывает нам список имен и требует выдать этих людей.
«Ну уж нет», — подумал я на этот раз. И еще некоторые подумали так же. Ночью мы вырыли погреб под полом сарая, где делали бочки. Погреб был квадратный и очень глубокий; мы старались не думать о том, что он очень похож на могилу. Там мы прятали некоторых из людей, которых англичане хотели повесить. В списке было десять человек, но мы могли спрятать только пятерых. Они хотели повесить только десятерых, и это наводило на мысль о том, что англичане были меньшим злом, чем испанцы, — надеюсь, вы простите, что я так говорю. Это было только то, что мы подумали.
