Каково же ей было сейчас? Теперь я на себе испытал, что чувствуют родители, когда их ребенку больно. Я лежал в больнице, одновременно ощущая себя и десятилетним мальчишкой, и отцом. Мне так и не удалось рассказать об этих чувствах родителям — я пытался, но у меня не получалось. На меня навалился такой груз вины, что казалось, он меня раздавит в лепешку. Вину испытывают многие из людей, оправляющихся после травм — душевных и телесных. Позже меня накрыла вторая волна — я мучился от того, что мне повезло, а многим — нет. Я лежал без сна и думал о том, что я пережил кошмарную аварию и выкарабкался, а некоторые получают куда более тяжелые увечья, просто свалившись с лестницы. И вину эту я испытываю до сих пор. А тогда, в бристольской больнице, я винил себя только за то, что доставил столько беспокойства родителям, братьям и жене.
Когда память стала возвращаться, встала еще одна проблема — чем занять время. Но я вовсе не мечтал, лежа на больничной койке, поскорее вернуться на работу. Я вообще не понимал, что это такое. Я знал, что работа — это то, чем я занимался, пока жил в реальном мире, понимал, что я взрослый человек, у меня жена и дети, что работа дает мне возможность платить за дом, в котором мы живем. Но я не мог понять, как я могу работать. Я хотел играть. Это был регресс — я чувствовал и думал как ребенок.
Шел дождь. Я рассматривал машины внизу — их цвета, формы. Мне захотелось провести рукой по их металлическим кузовам, мокрым от дождя. Мне хотелось выйти в мир, вспомнить, каково там. Но больше всего я мечтал сходить в магазин — что-нибудь купить. И просто поглазеть на вывески и витрины.
Я вспомнил, как меня мальчишкой повезли в торговый центр в Бирмингеме. Мне надо было купить ботинки к школе. По пути нам встретился киоск с портфелями. Я восхищался их глянцевыми боками, а мама разговаривала с продавцом. И вдруг я оказался у лотка, где торговали едой. Это меня не интересовало. Я думал, как вернусь домой и соберу из «Лего» бэтмобиль. Я все думал, из чего сделать стальной нож на носу, который мог перерезать любую проволоку. И еще мне пригодилась бы проволока, та, которой папа подвязывал кусты. Но главное, конечно, это крылья.
Меня позвали мама с Энди. Пора было идти. И картинка вмиг поменялась. Теперь я был в Солихалле, рядом с домом. Я оказался на Мэл-сквер, где в центре площади бьет большой фонтан. Мы бежали по бортику фонтана, кричали, смеялись. Мама тоже смеялась.
