— Дай мой телефон! Мне нужно позвонить Уилману.
Этот разговор он заводил несколько раз в день.
— У Уилмана все отлично.
— И еще мне нужно позвонить в «Миррор».
— Я с ними говорила. У них тоже все хорошо.
И тут вдруг Ричард рассердился не на шутку:
— Ты, конечно, решила, что знаешь, что делаешь, но речь идет о моей карьере! О моей жизни! Не смей разговаривать со мной как с идиотом!
Я так удивилась и обрадовалась, что даже расплакалась. Забрезжила надежда! Он помнил предыдущий разговор.
— Ричард, прости меня… Разумеется, это твоя карьера.
Но он все еще сердился.
— Прекрати разговаривать со мной так, — буркнул он.
Стараясь не говорить покровительственным тоном, я сказала:
— Я вовсе не хочу тебя унизить. Правда. Просто дело в том, что ты впервые за все это время вспомнил предыдущий разговор. Ты же помнишь, что мы об этом уже говорили?
Он посмотрел на меня как на дурочку:
— Разумеется, помню. Слушай… Ты просто… — Он запнулся. Память его опять подвела, а гнев остался. — Ты просто делай то, что должна делать.
— Хорошо.
Я кинулась принимать душ. Я минут пять стояла под горячей струей и лихорадочно думала. А если память к нему вернулась, а гнев останется? Выдержу ли я еще один тяжелый вечер? У нас уже было несколько таких — когда он не желал слезать с какой-то темы, «зацикливался», как говорили врачи.
Я осторожно открыла дверь. Он лежал в кровати и равнодушно смотрел телевизор. Увидев меня, он ласково улыбнулся:
— Привет! Что ты так долго? Что, кожа пересохла?
Я вздохнула с облегчением. Память потихоньку возвращалась к нему, и, хотя мысли его еще путались, это был огромный шаг вперед.
В аэропорт Лидса нас должен был доставить вертолет. А там ждал небольшой частный самолет с каталкой, кислородом и необходимым оборудованием. На нем нам предстояло лететь до маленького аэропорта под Бристолем. Оттуда на машине «скорой помощи» мы должны были доехать до Клифтона, где находилась единственная частная клиника интенсивной терапии. Там работали специалисты по лечебной физкультуре, был оборудован спортзал, и главное — она находилась неподалеку от реабилитационного центра для больных с мозговыми травмами. Тамошним специалистам и было поручено следить за состоянием Ричарда.
Я нервничала. Несмотря на то что и терапевты, и нейрохирурги, и медсестры уверяли меня, что это лучший вариант, я все-таки беспокоилась. В Лидсе, где Ричард успел ко всему привыкнуть, он пошел на поправку. Я боялась, что стресс, связанный с переездом, скажется отрицательно.
