Вот я так думаю, а сам пытаюсь протестовать. Дело в том, что мы не те Секонда. Или не совсем те. И никакого «де» у нас в фамилии уже лет сто…
– И даже, не пытайся, – гремит по-прежнему лейтенант-колонель (за дверями, наверное, думают: не успел на службу заступить, а его уже вовсю распекают). – Извини, не верю, зная твоего отца. Тебя как зовут? Не отвечай, сам скажу, я был на твоих крестинах. Шарль-Луи! А отца твоего – не отвечай – Луи Шарль. А деда? Вот! Кто кроме баронов, будет с маниакальным упрямством, из поколения в поколение, игнорировать все имена, кроме двух, и при том менять их местами? И ты своего сына назовешь Луи Шарль. Если уже не назвал.
– У меня нет сына. И не будет.
Это мне удалось, наконец, сконструировать целую фразу
– Почему? Ты болен смертельно? Или ты…
– Я не женат.
– Вот это как раз легко лечится. Но ты не переживай. Я никому не скажу. Ну, что ты барон. Хотя, может быть, все уже догадались. Кто, кроме барона, на службу в парадной форме заявится? Шпаги нет у тебя, на перевязь повесить?
– Но я же представится…
– Нет, сынок, ты сюда служить пришел. Работать. В форме будешь только на дежурство ходить. А в парадной – на праздничное построение шесть раз в год. А про то, что ты не женат, скоро все и так узнают, когда личное дело придёт. Ну как скоро, месяца через два оно придет. Вот тогда мы тебя определим на постоянное место в нашем управлении. А пока будешь подменным дежурным. Вот как раз сегодня в ночь заступишь. Лейтенант Тамара Квинтоли сейчас на стажировке в Бельгии. По графику ей сегодня дежурить с двадцати ноль-ноль. Я, как раз голову ломал, кем ее заменить. Вот ты и пойдешь.
Я сделал знак, что понял и хотел, было, идти, но начальник меня остановил.
– Это не все су-лейтенант. Ну-ка присядь. У меня есть для тебя еще занятие. Будешь работать группой быстрого реагирования. Пока.
– А кто входит в группу?
– Разве я сказал «с группой»? Нет у нас такой группы. А теперь будет. И ею будешь ты. Но, как я сказал, пока. Месяц-другой, до окончания сезона. А там посмотрим. И вот тебе и первое дело.
Начальник полиции вдруг замолчал и стал листать журнал дежурств. Потом достал из папки какой-то лист и ловко бросил его через стол. Лист спланировал прямо передо мной и лег так, как будто его рукой положили. Как я потом понял, этот фокус лейтенант-колонель отработал давно, и любит применять при каждом удобном случае.
– Лейтенант Гастон Карир принял это заявление вчера, хотя не должен был этого делать. У нас приемные часы по будням с восьми до двенадцати и с четырнадцати до восемнадцати. По будням! Не по воскресеньям! Но лейтенанта Гастона иногда заносит. Вообще-то он славный парень, ты с ним еще познакомишься… Только разрешай ему читать стихи. Он, видишь ли, считает себя поэтом и на этом основании отступает от распорядка, где и когда хочет. Ну, ничего, во всем есть вторая сторона
