Конан, варвар из Киммерии | страница 21

Он засмеялся и прижал ее к себе еще сильнее.

— Ты оценишь это, — похвастался он. — Я зажгу весь Кваризм факелом, если он встанет на твоем пути в мой шатер.

Король Виндии умирал. Через жаркую душную ночь пролег его путь в чистилище.

Звонили колокола в храмах, отдаваясь эхом в золотом куполообразном зале, где Бунда Чанд боролся со смертью, возлежа на вельветовых подушках и сжимая потными пальцами четки. Молодой король Виндии умирал от раны, нанесенной дротиком. Его расширившиеся глаза всматривались в приближающуюся смерть. Над королем склонилась его сестра Деви Юсмина. Немного поодаль стоял Возам, дворянин, служивший при дворе.

Когда грохот барабанов достиг золотого зала, Юсмина с отчаянием воскликнула:

— Зачем священники так шумят? Они не сильнее и не мудрее беспомощных пиявок. Он умрет, так ничего и не сказав. Он умрет, а я буду стоять беспомощная…

— Не человек убил его, — ответил Возам, — может, Дьявол, а может, Яд.

— Нет, он не отравлен! — выкрикнула она. — С самого рождения он охранялся так тщательно, что самые ловкие отравители Востока не могли добраться до него. Пять черепов, белеющих на башне Бумажного змея, показывают, чем закончились попытки. Ты же хорошо знаешь, что десять мужчин и десять женщин имеют единственную обязанность пробовать еду и питье, пятьдесят вооруженных стражей сторожат их сейчас. Это колдовство, черное страшное колдовство.

Она замолчала, так как король заговорил.

Его посиневшие губы не могли двигаться, и не было заметно, что он узнал, кто перед ним.

Его голос шел, казалось, изнутри или издалека, так, как если бы он говорил с вершины утеса.

— Юсмина, сестра моя, где ты? Я не вижу тебя. Всюду тьма и ревут ужасные ветры.

— Брат! — крикнула Юсмина.

Она сжала его слабую руку.

— Я здесь! Ты узнаешь меня?

Ее голос замер. Слабый звук сорвался с его губ. Рабыни на полу зарыдали, Юсмина ударила себя в грудь…

В другой части города на решетчатом балконе, выходившем на длинную улицу, стоял человек и смотрел на снующих факельщиков.

Человек пожал плечами и вернулся в обставленные по-арабски палаты. Он был высок, плотно скроен и богато одет.

— Король не умер, но поют погребальные песни, — сказал он другому человеку, который сидел на корточках на коврике в углу.

Этот человек был одет в робу из верблюжьего меха, а на голове возвышался зеленый тюрбан. Он был спокоен до безразличия, его взгляд был отрешенным.

Люди знают, что он не увидит новой зари, — ответил этот человек.