Черт возьми, ну и прыгала же эта лошадь! Разрази меня гром, если вру! Она извернулась и выжала еще два дюйма прямо в воздухе. Правда, задними она все-таки зацепилась, но, едва приземлившись, через два скачка снова вошла в аллюр. А я сижу в седле как ни в чем не бывало.
Ну, осадил я ее прямо перед верандой и поднял на дыбы под самым носом у гостей Карузерса. А они, не допив своих бокалов, повскакали с мест так, что все стулья поопрокидывали. Ну, а я вонзил каблуки в бока Баловницы. Она как метнется в сторону и завизжит, что твой поросенок. Хотела прижать меня к дереву, вредная тварь. Я ее повернул, хлопая шляпой по ребрам, а она боком прямо на веранду и давай лягаться: как взмахнет копытами, так и разнесет в щепу стол или стул. Кругом летят стаканы с грогом, женщины пищат, мужчины бегают, а некоторые с геройским видом загораживают дам, те за них цепляются — ну, словом, корабль идет ко дну, спасайся кто может, и давайте умрем достойно! Черт возьми, вот был ералаш!..
Дойдя до этого места в своем рассказе, отец начинал смеяться. Он смеялся до слез, так что ему приходилось даже осушать их носовым платком.
— Да, черт подери… — говорил он, переводя дыхание. — Прежде чем мне удалось сладить с Баловницей, я сшиб с ног сэра Фредерика Солсбери, или как его там, и он полетел вверх тормашками прямо на выводок павлинов.
— Папа, это было на самом деле? Все это правда? — как-то спросил я отца.
— Да, черт возьми, правда… Впрочем, погоди… — Он сморщил нос и потер рукой подбородок. — Нет, сынок, это, пожалуй, и неправда, — признался он. — Что-то похожее было на самом деле, но когда об одном и том же рассказываешь много раз подряд, то стараешься, чтобы получилось занятней и смешнее. Нет, я не врал. Я просто рассказал смешную историю. Ведь хорошо, когда удается рассмешить людей. На свете и так слишком много всякой всячины, наводящей тоску.
— Это вроде рассказа об олене? — спросил я.
— Да, — ответил он, — вроде того. Я ездил на нем верхом, вот и все.
Мистер Карузерс протестовал против моего отца из-за того, что тот прокатился на его олене.
— Олень все ходил и ходил по кругу, бедняга, — рассказывал отец, — а мы с ребятами влезли на забор, и, когда олень пробегал подо мной, я взял да и прыгнул ему на спину. Конечно, это они меня раззадорили. — Он умолк, рассеянно глядя вдаль, потер подбородок и, слегка улыбнувшись, добавил «черт возьми!» тоном, который не оставлял сомнений в том, как отнесся олень к своему непрошеному наезднику.
