плевком в лицо главной суки Советского Союза.
— Га-га-га, — хрипел Заика, пытаясь протолкнуть застрявшее в горле ругательство.
— Не надо, — остановил его жестом Салавар, брезгливо вытирая лицо белоснежным платком. — Суд освобождает тебя от последнего слова. Правда, Зоха?
Тупой удар в спину Заики дошёл до каждого. Вор качнулся вперёд, глаза его расширились до неимоверных размеров, скосившись на выросшее из левой части груди острие кавказского кинжала.
Мы так подробно цитируем роман не только потому, что это — талантливое произведение. Дело в другом. Автору настоящего исследования приходилось встречаться с несколькими старыми арестантами, прошедшими ГУЛАГ. Некоторые из них были свидетелями, а двое — тихий старичок Федя Седой и «битый каторжанин» с шестнадцатью сроками за плечами Николай К-в — даже участниками воровской «резни». Добиться подробностей от них было чрезвычайно трудно: люди не очень охотно вспоминали то время. Однако посчастливилось узнать ряд интересных деталей, услышать имена, которые в свое время гремели в лагерях, а сейчас давно уже забыты.
Каково же было удивление и потрясение автора этих строк, когда именно в «Чёрной свече» эти имена — правда, в несколько изменённом виде — встретились ему вновь! Ни Федя, ни Николай не читали этого романа. Но когда они рассказывали о «сучьей войне», многое в их повествовании перекликалось с книгой Высоцкого и Мончинского. Не просто имена — внешность, характеры персонажей и даже подробности страшных разборок в тюремной камере были ясно узнаваемы!
Прежде всего это касается центральных фигур — «главного суки Советского Союза» Салавара (Ерофея Ильича Салаварова) и его подручного Зохи.
Салавар не кто иной, как Пивовар — печально известный на весь ГУЛАГ Пивоваров. Зоха — его подручный чеченец Ваха.
— Там кроме Вахи ещё один был чеченец — Салтан, — припомнил Николай К-в, начавший свою «сидельческую» жизнь в конце 30-х годов. — Мрази. Их даже свои не любили, «зверьки»; ну, кавказцы…
Пивоваров, по словам этих «каторжан», был одной из самых крупных фигур в «сучьем» движении. Фактически его и его армию арестантский мир выделил в особую «сучью масть» — «пивоваровцев». Вообще в ГУЛАГе было немало различных группировок зэков, называвшихся по фамилиям главарей. Но до нас дошло всего лишь несколько. «Пивоваровцы» — самая крупная. Можно выделить ещё «упоровцев» и «ребровцев»; впрочем, здесь у старых «каторжан» мнения разошлись: один причислил Реброва к «сукам», двое других утверждали, что он — «беспредел» (о них разговор впереди).
