— Настя вроде обещала, что больше ходить не будет, — прибавил он. — Но что-то я сомневаюсь. Столько лет вместе. Я ж её насквозь вижу.
Серый размышлял.
— Дядя Коля, — сказал он, — да это обычное дело. В смысле, тренинги. Сюда в первый раз доехали, поэтому и ажиотаж такой.
Тот вдруг вспылил.
— Обычное дело?! Да ты не видел, во что там людей превращают! Как наркоманы ходят, ей-Богу. Глаза пустые. Все разговоры об одном. И деньги несут-несут-несут! Нет, это надо прекращать.
Серый вздохнул.
— Я сам раньше не видел, только читал. Ну да, оно так и действует. Но тут просто объяснить надо…
— Думаешь, не пытались объяснять? Не пытались по-хорошему? — дядя Коля втопил газ, Серого вдавило в спинку сиденья.
Мелькнула за окном ободранная афиша на облезлом заборе. Вдали показались опоры ЛЭП, потом — пятиэтажки, лесопосадки вокруг, стела на въезде в город…
— Тише, тише.
— Мутно там что-то, — сдавленно проговорил дядя Коля. — Словно… опаивают их чем-то. Ну… Сам увидишь. Пока не увидишь — не поймёшь.
Серому оставалось лишь согласиться.
— Принимай, хозяйка, привёз молодца! — гаркнул дядя Коля и толкнул Серого через порог. Мать ахнула, прижала ладони к щекам. Серый неловко улыбался. Он чувствовал себя чужим. У Линичны в квартире последний ремонт был лет двадцать назад, но родной дом показался ему ещё запущенней и древней. Лампочка в прихожей светила тускло, стены давили, и пахло как-то нехорошо.
Мать торопливо обняла его, отпустила, и Серый увидел слёзы в её глазах. Ему стало стыдно.
Он не был дома семь лет. На то имелась уважительная причина, более чем уважительная — он выучился и целыми днями работал, чтобы посылать сюда деньги, и он приехал, как только позволили обстоятельства. Но всё равно — он не был дома семь лет… Он обрадовался, увидев, что дядя Коля здоров и не одряхлел, и тем горше было видеть теперь мать — болезненно полную, одышливую, с поредевшими волосами.
Дядя Коля смущённо переминался в дверях.
— Коля! — вдруг вскинулась мать. — Сходи купи шампанского!
— Мама, может не надо, — промямлил Серый. — Может, не с твоим здоровьем…
— Юра, целый век праздника не было! Коля, сходи за шампанским. А продукты все есть, сейчас соберу… — и она убежала на кухню.
Серый опустил рюкзак на стойку для обуви и медленно пошёл по квартире.
Ничего не изменилось. Фигурки в серванте стояли в прежнем порядке. Старые календари блёкли на письменном столе под стеклом — календарь от года, когда родился Серый, от года, когда родилась Машка. Фотографии дедов и бабок смотрели с полок книжного шкафа… Серый мысленно поставил пометку: собрать все интересные снимки и заказать реставрацию. Странно, он уезжал уже взрослым, но запомнил, что шкафы были выше, а диван — шире, словно вырос с тех пор. Ковры на стенах пожухли от пыли. У старшего поколения не было сил их чистить, а Машку, конечно, не допросишься…
