Я пошла шатаясь, опьяненная и смазанная, дальше и провела остаток дня в попытках отыскать неуловимые улицы, названные Джейн, и ни сколько не преуспела в этом.
Около семи вечера закат припудрил здания алым, и надземка в Тайрон, которая все так же ходит три раза в день, спонсировала продвижение по небу черного как дракон поезда с тридцатью светящимися глазами.
Мне пора было возвращаться. Встретиться лицом к лицу со всей этой музыкой и кожаным ремнем.
Но вместо этого я села под железными распорами надземки и стала наблюдать, как сгущается темнота, — будто дым от заходящего солнца. Возможно, в конце концов, мне пришлось бы возвращаться, но именно тогда меня нашел Дэнни.
На самом деле, я не хочу особо распространяться о Дэнни. Тогда ему было что-то около сорока, наверно. Выглядел он моложе, но это все, что я могу о нем сказать. Просто на всякий случай. То, чем он занимается, видите ли, не совсем легально.
Без лишних раздумий он опустился на тротуар в каких-то полутора метрах от меня. Когда он заговорил, я удивилась — не только тому, что он обращался ко мне, но и тому, что он говорил.
— Видишь эти желто-красные цветы, огнецвет[7]? Заметь, как их высушило: лежат плашмя на земле. Но посмотри, опускается темнота, становится прохладнее, и они снова выпрямляются.
Так и было. Высушенные сорняки снова поднимались, их цветы напоминали приспущенные флаги. Прямо на моих глазах один цветок дернулся и победоносно вскинул свое соцветие-рупор к подсвеченному неоном небу.
— Люди бывают такими же, — сказал Дэнни, который для меня тогда еще не был известен как Дэнни, — Раздави их — иногда они просто снова поднимаются.
Я искоса разглядывала его. Дед, с его ворчанием о грехе, никогда не давал распоряжений как-то истолковать нам секс. Мнимая безопасность невежества. Никто также и не предупреждал меня о мужчинах, охотящихся на девочек, детей. И, тем не менее, я была настороже. Сам факт того, что этот мужчина обращался ко мне, мне, значащей меньше, чем пыль или способные воскресать сорняки, может быть, и пробудил во мне предусмотрительность: а не был ли он очередным религиозным маньяком?
Поэтому я ему не отвечала.
Затем он произнес:
— Я Дэнни. А ты кто? — как мог бы сказать ребенок.
Только я бы и ровеснику в тот момент ничего не ответила. Я пожала плечами.
— Ты сбежала, я так понимаю. Да? Какой-то старина не так с тобой обращался?
Да, ответила я про себя, подумав о Деде с внезапно возникшей воинственностью.
