— У-у-уф. Зачем такие слова?! Просто какой-то настоящий вест-эндский шик.
Она взглянула на кровать; одеяло было откинуто.
— Тост! — Уайлд резко развернулся и взмахнул фляжкой. — Бренди.
— У-у-уф, сто лет такого не пила. Вон там есть бокал.
— Мы воспользуемся моей чашкой. — Уайлд осторожно вынул чашку из кармана, заполнил до половины и подержал в руках, легонько встряхивая. — В совершенстве раскрывает букет. — Затем протянул чашку Роде. — Выпей это, милая моя, и мы с тобой вместе исполним музыку.
— У-у-уф, ты просто что-то. — Она поднесла чашку к губам. — Крепкое.
— До самой последней капли, — настаивал Уайлд. — Тогда наша любовь никогда не умрет.
Шея у горничной побагровела, но она вернула чашку пустой. Уайлд взглянул внутрь; порошка не было видно. Он снова налил и выпил.
— За тебя, моя милая. А теперь, если ты расположишься в центре этой кровати…
— Тогда поцелуй еще раз. — Рода с жадностью накинулась на него; от нее пахло бренди, пальцы вцепились в его одежду. Потом она оттолкнула его, бросила халат на кресло и легла поперек кровати. — Не заставляй меня ждать, Гарри. Иди ко мне.
Уайлд медленно разделся. Одна нога Роды была поднята. Ему пришло в голову, что выбранный Джоселин подарок на день рождения, вероятно, выглядел примерно так и вряд ли подойдет для спальни.
Рода зевнула:
— У-упс. Должно быть, бренди. Знаешь, когда я последний раз пила бренди? В ту ночь, когда Томми уехал в Австралию. Я познакомилась с тем малым…
Уайлд сел рядом с ней.
— А теперь, самая дорогая…
Но она уже спала.
Уайлд проснулся в шесть. Не шевелясь, лежал на спине с краю узкой постели и слушал. Огромный дом спал. Ветер тоже стих, не было слышно ни звука. Какая жалость, подумал он. Рода лежала рядом с ним, губы слегка приоткрыты, щеки раскраснелись. Если ее не трогать, она проспит до полудня.
Он задремал, отдыхая телом и душой. Его беспокойство ушло. Он был внутри дома и намеревался провести здесь следующие пятнадцать часов. Чтобы сделать это, ему потребуется неприятная личность Гарри Хоупа. Время старта пока не определено и будет зависеть от того, какие представятся возможности. Завтра.
На лестнице послышались торопливые шаги. Семь пятьдесят. Стук в дверь. И еще раз.
— Рода! — Это был Холлиуэл.
Уайлд склонился над горничной и немножко подул ей на веки.
— Рода? Что с тобой стряслось?
Рода открыла глаза, потом рот. Она узнала Уайлда, и он, прижав палец к губам, указал на дверь.
— Рода!
Она глубоко вздохнула:
— У-у-уф. Ты испугал меня, Берт. В чем дело?
