— Я сделаю это прямо сейчас, — ответил Уайлд.
Хартман оперся о руль и стал всматриваться в ветровое
стекло.
— Мне очень жаль, что вы не оказались настоящим мужчиной. У вас такое великолепное тело, мистер Вэйн. Я наблюдал, как вы плавали с моей Хильдой. Смотреть на вас — настоящее удовольствие, у вас крепкие мышцы. Разумеется, мне следовало догадаться еще тогда. Когда-то, очень-очень давно, больше двадцати пяти лет назад, мистер Вэйн, я учил молодых людей сражаться. Я учил их быть крепкими, уметь противостоять трудностям. Мы начинали каждый день с холодного обливания на улице. Вам следует знать, что это было не на Барбадосе. Была зима. Я заставлял их ложиться на землю голыми и шел по их спинам, ожидая, когда кто-нибудь начнет жаловаться. Тогда он снова должен был облиться. Удивительно, но самым лучшим материалом у меня всегда были хрупкие ребята. Им было чего добиваться. Такие, как вы, которые занимались поднятием тяжестей и делали упражнения, больше любили восхищаться собой, чем пользоваться тем, чем наградил их Господь. Но я сентиментальный старый дурак. Вы были такой великолепной парой, вы и моя Хильда. Я даже думал про себя, как было бы славно, если бы в «Бритиш петролеум» этого человека признали своим. У него есть недостатки. Это слабый человек. Но он может дать моей Хильде красивых детей. И даже когда они ответили и я узнал, кто вы есть на самом деле, я все еще был настолько глуп, что надеялся, что вы пошлете меня к черту. Вот почему мы здесь, мистер Вэйн. Вы и я, один на один. Вы — чтобы послать меня к черту, я — чтобы вышибить из вас дух. Не только из-за Хильды. Много времени прошло с тех пор, когда я мог отделать кого-то на вполне законном основании. Когда-то у меня было более чем достаточно таких оснований, и у меня это здорово получалось.
Он гортанно хмыкнул:
— Представляю, что вам в это верится с трудом. Вы глядите на меня и видите жирного старого человека, который потакает своей страсти к хорошей жизни. Не стоит обманываться. Когда-то я был экспертом, и у меня хорошая память. А вам я с удовольствием сделаю больно, мистер Вэйн. Потому что понимаю, как глубоко ошибся в вас. Вы не барракуда. Барракуда опасна. Я уважаю опасные вещи. Но вы, мистер Вэйн, вы напоминаете мне рыбу-прилипалу, маленькую и незначительную, прильнувшую к брюху акулы.
Уайлд встал. Он сделал один-единственный шаг вперед, прочно упершись босыми ногами в колышущуюся палубу. Хартман увидел его отражение в ветровом стекле и повернулся.
