Часто в воскресенье или по вечерам, продолжив свою прогулку и забредя за Институт, тут появлялся, хотя сам он и не взял участка, мистер Риган со своей палкой, которую он неизменно прихватывал, когда намеревался выйти за пределы деревенской улицы или двора шахты, и, стоя у живой изгороди в своем котелке и опираясь на палку, говорил, — Нет, нет, входить я не буду, — и указывая на ботинки, которые у него неизменно блестели, добавлял, — Не хочу прибавлять старухе хлопот с чисткой.
Если его появление оставалось незамеченным, он звал отца через живую изгородь, раздвигая палкой листву, — Да, Гарри, прекрасно у тебя тут выходит, — а когда прошло время и из-под земли показывались букетики темных ростков свеклы и под кружевной листвой ярко оранжевым засверкала морковь, — Ах, Гарри, да у тебя тут прекрасные всходы, — кричал он. И если отец вырывал одну из них, чтоб показать ему, прибавлял, — Ах, Гарри, я бы не возражал, чтобы завтра за лэнчем у нас на столе были такие, — удивленно качая головой, когда отец выдергивал несколько штук. — Ах, Гарри, это очень любезно с твоей стороны. Право, очень любезно, — и наклонялся через живую изгородь, чтобы их взять, или подходил к проходу и, удаляясь, держал за кончики ботвы, отставив подальше, чтоб не запачкать костюм.
— А, ладно, все равно нам их все не съесть, правда? — говорил отец и неизменно выдергивал из земли еще несколько для своей соседки миссис Блетчли.
Подошел 1951 год. Колин, которому исполнилось 18, только что закончил школу. Он недавно познакомился с Маргарет, и однажды они с девушкой отправились на загородную прогулку.
Они шли лесом, продвигаясь на юг. По крошечной долине бежал ручей, образуя в конце озеро. С одной стороны озеро замыкали кусты рододендрона, с другой — свисали ивы, за которыми взбегали на взгорок гигантские буки. Вверх по долине ручей пробивался по маленьким лесным полянам.
Направлялись они к открытому месту, лежавшему по ту сторону долины. Под ними простиралась широкая равнина, слева вздымался отвесный кряж, от которого начинался лес. Вершина его была закрыта деревьями, а склоны — кустарником. Они сели и открыли свои походные сумки.
Какое-то время ели молча.
Потом, почти лениво, она заговорила о школе. На будущей неделе ей снова начинать.
— Большинству девочек все равно, что они будут делать, — сказала она. — Я хочу сказать, когда они кончат. Пойдут они куда-нибудь еще или нет. Не одно, так другое: или учителями или в медсестры. А кроме этого, вроде и нет ничего. — Она провела рукой по траве и откинулась назад в тени куста. — Все, что их действительно беспокоит, это выйти замуж.
