— Если я ничего не путаю, — усмехнулся Ард, — ты полжизни скитаешься по дорогам. Должен привыкнуть к лишениям и невзгодам.
— Кто ж к такому привыкает? — удивился сказитель. — Это к мягкой перине и горячему хлебу с маслом каждое утро можно привыкнуть, а если в морду дует так, что слезы из глаз, а спина затекла и хочется кушать… э-эх! Надо, надо было в деревеньку завернуть.
Воздух пронизывал вересковый запах. В нем смешалась медовая сладость и горечь полевых трав. Он был назойливым, но приятным. Из-за неровной местности ветер задувал сильнее, мел пыль и заливисто свистел над холмами.
— Летом здесь красиво, наверное, — вздохнула Рэйхе. — Никогда бы не подумала, что на свете есть такие края.
— Ваш тоже не так плох, — ответил горец. — Мне нравятся снега, скалы. Я родился и вырос в горах, но с двенадцати лет брожу по миру, продавая меч. Вначале с отцом и старшими братьями… теперь сам. И порой скучаю по нашему заснеженному краю.
Вдали сверкнул огонек. Воин тут же посуровел, взялся за меч. Рэйхе подхватила лук: стрелять ее научила Айла, правда, не очень хорошо. Степи остались позади, но разбойникам в этом глухом краю было чем поживиться.
Волновались путники напрасно.
У дороги стоял немолодой мужчина в шерстяном жилете, серой рубахе и полотняных штанах, заправленных в сапоги. Прямо за его спиной вилась колея, уходящая в сторону купы низкорослых деревьев. Мужчина держал в руке старый здоровенный фонарь. Чуть в стороне спал пес.
— Эй, отец, ты чего здесь делаешь? — крикнул горец.
— Силки ставил, — хрипло ответил тот. — Заметил ваш фонарь и решил поглядеть, кто это по тракту в темноте ездит. Глядите — напоритесь на разбойников…
— А ты что, живешь где-то поблизости?
— Вон за тем ярком наше поселение. Тридцать дворов.
— Ничего себе, — присвистнул Лерст, — почти город. Слушай, дядя, а найдется среди аж тридцати дворов немножко места для четверых уставших путников? Мы скупиться не станем: заплатим самым дорогим и важным — историями! Вот, например, про оборотня, который заманивал путников к себе в избу и…
— Заткнись, болтун! — горец показал ему кулак. Затем обернулся к ловчему: — Ну, так что, отец, дадут приют у вас? Как рассветет — уедем, и еды у нас хватает, не обременим никого.
— В еде и у нас недостатка нет, — вздохнул старик, — да вот только не выспитесь вы. Разве что утром…
— Утром нам выезжать надо, — оборвал его горец. — Забирайся на облучок. Покажешь дорогу.
— Все-таки советую не останавливаться у нас, — ловчий уселся и положил поперек коленей мешок. Свистнул псу. — Дальше по тракту есть маслобойня, там бы и заночевали. А в поселении шумно по ночам, все работают. Не заснете.
