В трапезной было еще полно народа, хотя Ная и тянула время, в надежде, что все уже разошлись по делам. Ее заметили. Стук ложек об миски стих на мгновение, но потом возобновился, разговоры же так и угасли, повиснув недосказанными фразами в воздухе.
— Чего молчите? Ужасно выгляжу? — спросила она, обведя взглядом привратников.
— Да ну, с чего ты взяла? — изрек Зарай, рассматривая девушку. — Так, пара синячков, губы чуть припухли. Это тебя даже не портит. Правда, братья?
Все согласно закивали, уверяя, что ее внешность совсем не изменилась. Только рыжебородый Дорен ковырял в зубах щепкой со скучающим выражением на лице.
— А ты, что скажешь? — обратилась она к нему.
— Что скажу? — привратник рыгнул, глотнул вина, вытер усы. — Скажу, что хреново ты выглядишь. Будто под камнепад тебя сунули.
— Ну наконец-то. Хоть кто-то правду сказал, — грозно произнесла Ная… и рассмеявшись, пожурила: — Обманщики. Сидят и врут беззастенчиво, будто в отражении себя не видела. Да я похожа на переваренный вареник.
— Мы же, что б сгладить огорчение… — произнес Грай с невинным видом. — А так ты мила нам любая.
— Для нас ты по-прежнему красавица, — поддержал Хостен.
— И в кругу держалась молодцом, — поддакнул Визай. — Показала Скорняку, что и у тебя железные яйца.
Ная вздохнула с притворным разочарованием.
— Меня окружают одни лицемеры и лгуны. Будет вам сказки сказывать и мою гордость тешить. Знаю, какой я молодец. Мной отлично вычистили круг. Ну хоть какая-то польза.
Привратники загоготали.
— Вот за что мы тебя любим, что никогда не унываешь и не плачешься по пустякам, — гаркнул Дорен, подмигнув Нае. — Садись, Саламандра, чего топчешься у порога. Ножки-то небось дрожат после поединка? Чай не легко удерживать ими было такого зверюгу, как Радкура? Но как они обхватили-то его цепко. Загляденье.
Его слова вызвали новый взрыв хохота.
— Да он в тот момент и о бое, наверное, забыл? Не больно-то и сопротивлялся. Хотя, я тоже мертвым прикинулся бы, — выдал под сотрясающиеся от смеха стены трапезной Зарай.
Девушка в ответ с улыбкой погрозила кулаком. Мерзавцы. Но такие родные, дорогие сердцу, что и на слова их обижаться не хочется. Шутят ведь просто. Как в семье, по-доброму. А посмей, кто чужой затронуть ее — башку свернут.
Радкур пришел к ней ночью. Ная была уверена, что придет. Чувствовала. И когда отрылась дверь в ее комнату и высокая тень скользнула за порог, продолжила притворяться спящей. Скорняк подошел к лежанке, сел на край спиной к девушке, переплел пальцы рук.
