Ее слова звучали убедительно, но когда она снова села за компьютер, дядя Пауль заметил, что улыбка у нее довольно вымученная.
– Бриджит-Бриджит, не погубит ли все это тебя?
Она покачала головой: нет, не погубит. Стоит ей только услышать имя Свена, как по всему ее телу разливается теплая волна, идущая от самого сердца. И ей становится так легко и чудесно на душе, что даже злобная ярость Риты Бекк не может ничего испортить.
* * *
Уже два часа Свен пытался перенести ангельские черты Бриджит с эскиза на холст, но что-то никак не получалось. Ее свежее юное лицо, несмотря на светлые тона и легкую светотень, получалось каким-то тяжелым. Он водил кистью по холсту, но на нем появлялось лицо Евы, а не его модели. Или он просто злился на Бриджит, потому что она уже второй раз за неделю откладывала сеанс.
– Ты так занята со свадебным тортом?
– Да, я делаю листья из карамели.
– Это что-то новенькое, – сказал Свен язвительно. – Так с нашей затеей ничего не получится.
– Если ты будешь так медленно писать, то да, – отшутилась она.
– Бриджит, что за дурацкие шутки? – он отложил кисть, подошел к девушке и внимательно посмотрел на нее.
В старинном двурогом чепце с длинной прозрачной вуалью и в платье-котт, вышитом золотыми нитями, она выглядела восхитительно. Почему же ничего не получается? Чего ему не хватает – таланта или терпения? Или мешает отсутствие настоящего глубокого чувства к ней? Наверное, любовь к Еве все еще жива в его сердце.
Девушка нетерпеливо заерзала:
– Если ты не пишешь, я пойду: у меня дел по горло.
Она сняла чепец и изящным жестом отбросила упавшую на лоб вьющуюся прядь. Потянувшись, она встала и подошла к мольберту, собираясь уже выразить восторг от увиденного, но…
– Это же не мой портрет! Он не похож на меня! Совершенно не похож!
– Так и должно быть, – раздраженно возразил Свен. – Это же не ты, а Мелинда! Даже если бы она была твоей прапрабабушкой, это вовсе не значит, что ты должна быть похожа на нее. Может быть, она была намного красивее?
– А почему же тогда ты просто не напишешь ее с твоей суперзвезды из театра?
Бриджит резко сбросила с себя платье, оставшись стоять перед ним в трусиках и топе.
– Если ты так любишь ее, что никак не можешь забыть, то зачем приехал сюда? Куда делся ее портрет? Ты пишешь меня, как ее, чтобы она снова была с тобой?
– Бриджит! – он шагнул к ней, желая обнять и удержать. – Ева тут ни при чем.
Она посмотрела на него с сомнением. Любовь и желание боролись в ней с робостью и обидой. Он шагнула к нему и попросила:
