– Рафаэль отменил свою политику невмешательства? – она лишь предполагала, что нет. Это было глупо.
– Нет. – Порыв ветра взлохматил волосы вампира, но они тут же вновь улеглись в идеальные линии. – Но раз уж скоро ты умрешь, я хотел бы попробовать тебя, пока не стало слишком поздно.
– Спасибо за признание. – Елена оскалилась и впилась зубами в круассан. Одно думать так самой, и совсем другое – слышать подобное из чужих уст. – Но предлагаю тебе придерживаться своих блондинок. Кровь Охотника слишком резка для твоего нёба.
– Блондинки слишком легко падают в мои объятья.
– Ты используешь на женщинах свои странные вампирские силы?
Он засмеялся, и звук этот был лишь эхом настоящего смеха, не показывавшего и толики страсти, которую Елена начала ассоциировать с этим мужчиной.
Одно это говорило о тысячах "вчера", и вечности его "завтра".
– Если соблазнение – это сила, тогда да. У меня были столетия, чтобы совершенствовать то, на выполнение чего человеческому мужчине отведено лишь несколько жалких лет.
Елена вспомнила экстаз на лице блондинки и чувственный голод в выражении Дмитрия. Но он не смотрел на блондинку.
– Ты любил когда-нибудь?
Казалось, сам воздух остановился, пока вампир смотрел на нее, не мигая.
– Теперь я вижу, почему ты заинтриговала Рафаэля. У тебя слишком мало чувства самосохранения. – В мгновение ока его глаза из человеческих стали обсидиановыми. Ни белков, ни радужки, ничего, кроме чистого, беспросветного черного.
Елена едва удержалась, чтобы не потянуться за ножом, спрятанным в ботинке. Скорее всего, он обезглавил бы ее еще до того, как она успела коснуться металла.
– Ловкий трюк. А жонглировать умеешь?
Пауза, наполненная смертью, а потом Дмитрий рассмеялся.
– Ох, Елена. Уверен, мне будет жаль увидеть тебя мертвой.
Она расслабилась, уловив изменение в его настроении еще до того, как глаза вампира вернулись в норму.
– Приятно знать. Может, ты назовешь одного из своих детей в мою честь.
– Мы не можем иметь детей, и ты это знаешь. – Его тон был будничным. – Только новообращенные могут.
– Моя работа заключается в том, чтобы отслеживать толпы молодых вампиров, со старичками я не часто контактирую. В любом случае, у нас обычно недостаточно времени, чтобы завести непринужденную беседу, – сказала она ему, допивая апельсиновый сок. – А сколько лет тем, кого ты считаешь новообращенными?
– Две сотни лет или около того. – Он пожал плечами, очень человечным жестом. – Я не слышал о зачатии или оплодотворении после этого срока.
