— Ну как, вернемся, Лин? — спросил я.
Линда медленно покачала головой и уставилась на кусты, надеясь найти еще какой-нибудь предлог, чтобы задержаться. Она побледнела. Немного погодя она подошла к самой воде и стала смотреть на мать, до которой было ярдов пятьдесят или даже больше. Я посмотрел на машину, торчавшую среди стада, и разглядел даже красные метки на спинах овец. Я попробовал представить, как я буду себя чувствовать, если Линда из-за меня утонет, но, когда снова взял ее на руки, забыл об этом.
— Ну, шагом марш! — сказал я так весело, что она засмеялась.
Когда мы почти добрались до середины и Линда услышала, как я тяжело дышу, с трудом переступая с камня на камень, она начала жалобно ойкать. Я остановился передохнуть. Шум воды заглушал все. Миссис Хэммонд махала рукой и что-то беззвучно кричала, сама стоя почти в воде. Линда внимательно следила, как я ставлю ногу на следующий камень, но, увидав, что я поскользнулся на зеленом пучке водорослей, она подняла голову и больше не отрывала глаз от маленькой фигурки на другом берегу. Она терпеливо прижималась ко мне, вцепившись в мои плечи, и я чувствовал, как она дрожит, дожидаясь, чтобы я снова попытался встать на качающийся зеленый валун.
— Эй, Лин! Ты видела эту рыбку? — спросил я. Но она не слышала.
Чем ближе мы подходили к берегу, тем больше она напрягалась.
— Ма-а-ма! Мам! — Она изо всех сил замахала рукой.
— Перестань махать! — крикнула ей мать. — Из-за тебя мистер Мейчин упадет в воду. — Но голос у нее был удивительно равнодушный.
Когда я добрался до последнего камня, Линда стала вырываться — она хотела слезть. Я поставил ее на общипанную почти до корней траву, и она бросилась к матери.
— А мы перешли! — кричала она. — Ты видела нас? — Теперь, когда все было позади, от ее страха не осталось и следа.
Миссис Хэммонд обхватила дочь руками и не смотрела на меня.
— Мы быстро вернулись, правда? — говорила Линда придушенно.
Мои ботинки промокли насквозь. Когда я достал из багажника бутсы, миссис Хэммонд смущенно засмеялась.
— Но как же вы поведете в них машину? — спросила она.
— Других нет. Или вы хотите предложить мне свои?
Она покраснела и молча смотрела, как я продеваю шнурки. С той минуты, как Линда перебежала от меня к ней, она и так вся была красная, как будто волнение погнало быстрее ее кровь и она проникла даже в те уголки, которые раньше ей самой казались мертвыми или в самом деле перестали быть живыми. Ее лицо словно отходило после пережитой тревоги и казалось покрасневшим от загара, как будто она долго пробыла на солнце.
