— Вы обойдетесь без посторонней помощи, Артур? — спрашивает он и уходит, не дожидаясь ответа.
Я хорошо ориентируюсь в доме Уивера, как в любом общественном здании, хотя я в первый раз вижу здесь, такое сборище, даже в сочельник. Мне хочется только одного: найти где-нибудь спокойный угол и лечь. Место, о котором я мечтаю, это маленькая спальня под самой крышей в одной из башенок. Там я обычно оказываюсь в конце вечеринок, которые Уивер устраивает для регбистов. Я успеваю подняться только до половины лестницы, когда в холле появляется Джонсон — он похож на заблудившуюся собаку Уэйда. Я добираюсь до площадки раньше, чем он меня замечает. Голова кружится.
Дверь заперта. Я слышу, что внутри кто-то возится. Стучу.
— Побыстрей. Побыстрей. Ваше время кончилось.
За дверью скрип и шорохи, потом раздается голос Томми Клинтона, одного из дублеров городского клуба.
— Катись отсюда, мы еще только вошли.
— Послушай, Клинтон, — говорю я, — внизу тебя ждет папочка.
— Если ты не уберешься, — говорит он спокойно, — я выйду и съезжу тебе в рыло, кто ты там ни есть.
— Ты слишком молод для таких вещей, Клинтон. Имей совесть. У тебя впереди вся ночь, чтобы попивать какао.
— Это ты, Артур? — спрашивает он подозрительно и гораздо тише.
— Да. Долго мне еще ждать?
— Дай нам пять минут, Арт. Через пять минут мы выйдем, честное слово.
— Пять минут. Я буду ждать на площадке и считать.
Возвращаюсь назад и жду около огромного азиатского ландыша в медной вазе — одно из увлечений миссис Уивер. От него пахнет, как будто его недавно полили, и не водой. Из-за цветка мне видны лестница и часть холла. Шум внизу оглушительный. Он бьется в стене рядом с моим ухом и отдается у меня в голове. Я жду не больше двух минут и опять вижу Джонсона, на этот раз он тащится за Морисом. Некоторое время они о чем-то спорят, потом начинают подниматься наверх.
Я удираю с площадки и забираюсь в ванную. Света нет, я запираю дверь.
— Если он в доме, папаша, то он должен быть здесь, — говорит Морис. — Домой он не уехал, можешь быть спокоен. Просто стесняется, что у него нет зубов. — Морис барабанит в дверь спальни, напротив ванны, но никто не отвечает. — Послушай, Арт. Это я, Морис. Я знаю, что ты здесь. Что с тобой стряслось? Ты обиделся?
— К черту! — слабо доносится голос Клинтона, — неужели в этом доме не могут хоть на одну минуту оставить нас в покое!
На мгновение водворяется тишина, потом Морис говорит:
— Прости, Томми. Я думал, там Артур.
