— Я чего-нибудь наболтал?
— Вас вынесли на воздух раньше времени. Мистер Уивер не мог больше ждать, и Морис решил захватить вас. Врач, кажется, дал вам слишком большую дозу.
— Ты ведь не хотел, чтобы мы тебя бросили там, верно, Артур? — говорит Морис. — Посмотрел бы ты на себя, когда мы волокли тебя от этого зубодера. Тебе чудилось, что ты плывешь. Руками ты размахивал…
— Вы могли уехать вперед, — говорит Уэйд, — мы бы взяли такси.
— И отвезли бы его домой? Какое, к черту, получилось бы у него рождество? Верно я говорю, Арт? Ты ведь хотел пойти.
— И сейчас хочу, поворачивать назад нет никакого смысла.
— Молодчина, Арт! Покажи им, на что ты способен!
— Самое правильное, — говорит Уэйд, — как только мы приедем к мистеру Уиверу, вызвать такси и отправить его домой в постель.
— Я не собираюсь ложиться в постель, — говорю я ему.
— Вот это так, Арт. Представился случай, веселись вовсю!
Все откидываются на сиденье и смотрят, как за ветровым стеклом мелькает листва.
Нужно заняться Джонсоном, он уже давно подталкивает меня локтем. Оказывается, он хочет, чтобы я посмотрел на него, только и всего. При отраженном свете фар я вижу, как он беззвучно улыбается с какой-то туповатой радостью.
— Мы приедем через несколько минут, — говорит Уивер. — Я поехал кружным путем. Меньше движение. Джордж, если вы посмотрите за поворотом направо, то увидите Примстоун.
Я сглатываю кровь и прикасаюсь кончиком языка к пустым ямкам на месте передних зубов. Они мягкие. Студенистые. Ноющая боль в нёбе, но терпеть можно.
Машина вырывается из выемки и едет по гребню над долиной. Внизу — освещенный город, цепочка огней свертывается кольцами и обрывается в темноте вокруг Примстоуна. Свет отражается от охладительных башен в долине чем выше, тем слабее, и верхушки их сливаются с темнотой неба. Кажется, что две колонны поддерживают какую-то невидимую тяжесть.
— Ну и дыра, — говорит Морис. В окно летит плевок.
Уивер убирает руку.
— Попало и на меня, Морри, — говорит он, вытирая щеку. — Как ты себя ведешь?
По-моему, Морис не слышит. Во всяком случае, он снова плюет, и Уивер оборачивается к Уэйду.
— Совсем разошелся. Как по-вашему, Джордж? — Уивер злится на своего любимчика, но не хочет этого показать.
Уэйд не отвечает. Он смотрит вниз и больше ничего не видит и не слышит. Может, вспоминает свою жизнь — для поднятия духа.
Фары освещают белые ворота в высокой живой изгороди. Морис выходит, громко кляня все на свете, открывает ворота, и мы въезжаем. Он садится на свое место, и машина осторожно движется по аллее.
