Партбилетик, партбилетик,
Оставайся с нами.
Ты добудешь нам конфет,
Чая с сухарями.
Словно раки на мели
Без тебя мы будем.
Без билета мы нули,
А с билетом люди.
В учетной карточке одного из руководителей страны в графе «Образование» было написано: «Не учился, но пишет и читает». Отсутствие образования (даже в школу не ходил!) не мешало успешной карьере. Армия не шибко грамотных и бескультурных чиновников определяла политический и экономический курс страны. Более всего они сопротивлялись дискуссиям, реальной критике, вообще любому вольнодумству.
Амбициозные и тщеславные чиновники обладали неограниченной властью над людьми, давно уже немыслимой в других обществах. Уверенность в своем величии подкреплялась в Советском Союзе системой распределения благ, доступных только тем, кто занимал высокий пост. Система была ориентирована на максимально комфортное устройство собственной жизни, извлечение выгод из своей должности.
Железный занавес — запреты на поездки за границу, иностранные газеты, книги и фильмы — нужен был для сохранения власти. Себе, своим детям и родственникам высшие чиновники разрешали все. И это придавало дополнительную сладость принадлежности к высшему кругу избранных: нам можно, а вам нельзя.
Нашедшие себя в системе не испытывали никакого разлада со своей совестью. Необходимость по долгу службы произносить ритуальные речи о коммунизме усиливала привычку к двоемыслию и воспитывала безграничный цинизм.
Элита жила в мире интриг, коварства, вражды, подсиживания. В системе власти все друг друга ненавидели и объединялись против удачливого соратника. Никита Сергеевич Хрущев старательно убирал тех, кто казался опасным. Но в борьбе за власть ни одна самая громкая и убедительная победа не может считаться окончательной…
Хорошо помню, что свержение Хрущева не вызвало недовольства в стране. Люди устали от его новаций, часто нелепых, жаждали покоя, порядка, стабильности и улучшения жизни. А дождались застоя, который закончился развалом страны.
«Что ж Хрущев? — писал знаменитый режиссер Михаил Ромм. — Что-то было в нем очень человечное и даже приятное. Но вот в качестве хозяина страны он был, пожалуй, чересчур широк. Эдак, пожалуй, ведь и разорить целую Россию можно. В какой-то момент отказали у него все тормоза, все решительно. Такая у него свобода наступила, такое отсутствие каких бы то ни было стеснений, что, очевидно, это состояние стало опасным — опасным для всего человечества».
