– Доминго, – сказал он. На этот раз он назвал себя, а не день недели[23]. – Доминго де Вега.
– Летиция, – ответила она. – Летиция Ареналь.
– Сеньорита Ареналь, – смущенно сказал он, – я сейчас приглашу вас на ужин. Сопротивляться бесполезно. Я знаю, где вы живете. Если вы откажетесь, я просто свернусь калачиком перед вашей дверью и умру здесь. От холода.
– Это было бы очень печально, сеньор де Вега. Поэтому, чтобы не допустить этого, я с вами поужинаю.
Он отвел ее в старый ресторан, где подавали еду еще конквистадорам, когда те, покинув свои дома в дикой Эстремадуре, приезжали в Мадрид просить благоволения короля отправить их покорять Новый свет. Когда он поведал Летиции об этом – полный бред, ибо ресторан «Собрино де Ботин» на улице Точильщиков хоть и старый, но не настолько старый, – та поежилась и оглянулась по сторонам, словно желая проверить, не сидят ли рядом искатели приключений из былых времен.
Он рассказал ей, что родом из Пуэрто-Рико, помимо испанского также свободно владеет английским, работает в Организации Объединенных Наций и мечтает когда‑нибудь стать послом. Но сейчас он взял трехмесячный отпуск и, при поддержке главы дипломатической миссии, отправился в Мадрид изучать в музее Прадо то, к чему питал истинную любовь: живопись испанских классических мастеров.
И дальше было совершенно естественно, что Летиция легла в его постель, где он полюбил ее так, как ее до сих пор еще не любил ни один мужчина, хотя их у нее было всего три.
Кэл Декстер был человеком жестким, но он сохранил остатки совести. Возможно, он посчитал бы слишком циничным прибегнуть к услугам профессионального жиголо, но Кобра был свободен от подобных предрассудков. Для него вопрос стоял только так: победить или потерпеть поражение, но о поражении не могло быть и речи.
Кобра до сих пор смотрел с благоговейным почтением и восхищением на Маркуса Вольфа, шпиона с ледяным сердцем, который на протяжении многих лет возглавлял шпионскую сеть Восточной Германии, окружившую многочисленными кольцами контрразведку его западногерманских противников. Вольф широко использовал намазанные медом ловушки, но, как правило, поступал он при этом вопреки нормам.
Нормальным считалось соблазнить похотливых западных тузов очаровательными девицами, сфотографировать их в откровенных сценах, после чего шантажом добиться сотрудничества. Вольф использовал соблазнительных молодых мужчин – очаровывая не «голубых» дипломатов (хотя это также не считалось чем‑то зазорным), но трудящихся без устали, не знающих любви старых дев, которые так часто работали личными секретаршами у влиятельных политиков и могущественных представителей делового мира Западной Германии.
