В нашей траншее снайперов с нетерпением ожидали командир роты и командир батальона. Капитан Ивлев сейчас же велел вызвать санитара. Прибежала Маруся. Она тут же перевязала рану Пересветова, успела шепнуть:
— Теперь уж не отвертишься, в санчасть направят!
Пересветов думал иначе: он чувствовал себя хорошо, ранение оказалось легким — очередная царапина, на которые ему так везло.
Выслушав краткий доклад Волжина, капитан Ивлев сказал:
— Как будто ничего получилось. Пересветова направить в санчасть.
— Разрешите доложить, товарищ капитан! — забасил жалобно Пересветов. — Это ж царапина! Разрешите остаться в строю!
— Не разрешаю, — отрезал капитан. — В санчасть!
С командиром батальона не станешь «пререкаться», как с Марусей. Пересветов сказал: «Слушаюсь!»
Пересветова оставили на излечении в санчасти, где было несколько коек. Вместо привычного маскхалата пришлось ему облачиться в халат госпитального покроя и лежать целыми днями не в окопе, а на койке. С первого же дня он начал приставать к врачам с просьбой выписать его. Начальник санчасти говорил с улыбкой:
— Я слышал, что снайпер — самый терпеливый солдат. А оказывается — наоборот: самый нетерпеливый.
— Смотря что терпеть, товарищ майор! — возражал Пересветов.
— Все надо терпеть. Чем вам здесь плохо?
— Совестно, товарищ майор!
— Глупости. Подлечитесь недельку-другую, держать не станем.
Пересветову ничего не оставалось, как покориться своей участи. Находясь в санчасти, он жадно ловил всякие известия с передовой, из своего батальона: очень боялся, что без него произойдет что-нибудь важное.
7. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ДОЖДЕМ
В пору затишья один из участников памятной вылазки в стан врага — Остап Перепелица, маленький коренастый украинец с лукавыми глазами, пришел к Волжину и, как всегда, мешая русские слова с украинскими, завел «дипломатичный» разговор:
— Скажите мне, Васыль Иваныч, чи можно з розвидчика снайпера зробыты?
— Смотря из какого разведчика, — так же дипломатично отвечал Волжин.
— З якого? Ну, скажем, з Остапа Перепелыцы. Вин, сдается мне, добрый розвидчик.
— Точно. Разведчик он хороший. Но сделать из разведчика снайпера можно лишь в том случае, если у разведчика есть для того данные.
— Есть, — сказал Перепелица. — Данных богато.
— Ого, какая самоуверенность! — рассмеялся Волжин, с интересом оглядывая разведчика. Загорелое лицо Перепелицы дышало энергией. В глазах светилось не только лукавство, но и смышленость.
— Ну, что ж, — сказал Волжин, — коль не бахвалишься, так добре. Только данные-то надо еще проверить. Хочешь, произведу испытание?
