Брунгильда решила пойти к сестре и обсудить с ней странности поведения соседа.
Мура лежала в гамаке, привязанном к черемухе и березе, возле которой устроился преданный Пузик. Высунув язык, он внимательно следил за хозяйкой одним глазом, полуприкрыв другой. На коленях Муры лежала раскрытая книга.
– Что ты читаешь, Машенька? – поинтересовалась Брунгильда.
– "Историю города Афин в средние века". Как мне их жалко! Я чуть не плачу, когда читаю, что на развалинах греческой столицы пасли коз и греки забыли своих античных философов и поэтов. Даже Гомера!
– А мне казалось, что Гомера помнили во все века, – растерянно ответила Брунгильда.
– В том-то и дело, что нет. Просто чудо, что вопреки темным векам это сокровище – гомеровские поэмы! – до нас дошло.
– Как тебе не скучно копаться в такой пыли и плесени, в душном средневековье? – удивилась Брунгильда. – В мире столько интересного!
– А там, в древней пыли, интересного еще больше, – возразила Мура со странным значением и поспешила переменить тему. – Как ты думаешь, сестричка, а наш Петя не социалист?
– О Пете я не думала, – призналась Брунгильда. – А вот наш сосед мне кажется странным.
– Ты говоришь о Рене? – лукаво уточнила Мура.
– Да, о нем. Он немножко похож на камердинера Зизи.
– Да ты что? – возмутилась Мура. – Он же граф и просто сопровождает Зинаиду Львовну.
– Что и странно. Мне кажется, он не влюблен в нее.
– Мне тоже так кажется, – согласилась Мура. – Интересно, что их связывает?
Брунгильда ничего не ответила, потому что увидела у калитки молочницу Марту.
– День добрый, милые барышни, – обратилась к ним чухонка. – Не беспокоят ли вас на даче мыши или крысы?
– Мышки есть, – подтвердила Мура, – а вот крыс пока не видела.
– Спросите у маменьки, не надо ли мышей потравить, а то за лето разведутся, спасу не будет. Ныне по дачам ходит мастер этого дела – могу прислать.
Мура поднялась со скамейки и пошла в дом – сообщить матери о возможности избавиться от мышей. Елизавета Викентьевна позвала профессора.
– Все чудодейственные средства против мышей – ловкое шарлатанство, – мрачно проворчал Николай Николаевич, – знаю я этих мастеров.
Но в конце концов сам вышел к чухонке. Переговорив с ней, махнул рукой: пусть уж придет – если пользы не будет, так и урон для семейного бюджета невелик, да и день пройдет с пользой. Никто не знал, что суровые реплики профессора являлись искусной маскировкой: уважаемый ученый панически боялся мышей, и минувшая ночь оказалась для него сущим адом – в доме раздавались какие-то шорохи и неприятные звуки, наводящие на мысль о полчищах серых хвостатых тварей. Единственная просьба профессора заключалась в том, чтобы чухонка привела мастера самолично.
