До тех пор, как я вернулась, все было в превосходном порядке, все было поделено и занимало свою нишу, отдельное место для невесты и любовницы. Теперь все перемешалось. Я была, словно прядь волос на его голове, которая не хотела приручаться. Он хочет уйти и чувствовать только отвращение ко мне, но не может. Я прямо смотрю в глаза Билли.
— Его настоящий гнев направлен не на меня, а на себя самого, из-за того, что он по-прежнему хочет меня.
— Я не ругаюсь на него. Я только боюсь, что все выйдет из-под контроля и разразиться скандал, а он будет не в состоянии или не пожелает защитить тебя от своей семьи и этой суки.
Я не рассказываю ей о моем недавнем столкновении с Викторией в Harvey Nichols. Потому что это будет похоже, словно запустить кошку в голубятню. Билли остается со мной до пяти часов, пока не рассасываются пробки на автомагистралях, и это происходит где-то в районе шести. Я отправляю ее домой с тяжелым сердцем и даю с собой пару банок козьего молока.
В семь я выхожу из ванной и надеваю синее платье, длинное и прямое со сдержанным вырезом, оно значительно подчеркивает глубину моих синих глаз и делает формы более округлыми, которыми я уже давно не обладаю. Я одеваю темно-синего переливающегося цвета туфли, и слышу, как Блейк входит в апартаменты. Я смотрю на часы. Он пришел рано. На моем лице застывает удивление, когда он проходит прямо в спальню. Мгновение мы смотрим друг другу в глаза. Он одет в серебристо-серый костюм, белую рубашку, и полосатый черно-красный галстук.
— Я надеюсь, ты оделась в эту монашескую робу не из-за меня, так как я стащу ее с тебя при первой возможности, — говорит он.
Раньше он подходил ко мне и говорил, как прекрасно я выгляжу. Мои руки так безнадежно дрожат, что я взмахиваю ими, и опускаю по бокам. Теперь, чтобы я не делала, он не будет признавать ничего, за исключением того, чтобы окончательно утвердиться, что я шлюха. Он идет к кровати. Дневник лежит на тумбочке, берет его в руки и открывает на первой пустой странице, подходит ко мне почти вплотную, его лицо опять одна сплошная маска, не выражающая ничего. Опускает руку в карман пиджака и достает гладкую черную перьевую ручку. Швейцарскую. Очень дорогую. Он молча протягивает мне дневник и ручку.
Я забираю их и следую в столовую, сажусь на длинный полированный стол и пишу:
День 1
Блейк разорвал белое платье пополам, которое мне действительно очень понравилось и жестко трахал меня в спальне напротив стены. Затем он бросил меня на кровать, возбудив меня и ничего не сделав, чтобы снять мое напряжение, и назвал меня словом на букву «п».
