Марик редко испытывал чувство жалости, но покинутая всеми старуха почему‑то заставляла его сердце сжиматься. Возможно потому, что она была похожа на умирающую скаковую лошадь, которая когда‑то каждые выходные мчалась по ипподрому на глазах у сотен тысяч зрителей. Она получала свою порцию любви и ненависти, в зависимости от сыгранных или проигранных ставок. Она жила чужой злостью и обожанием. Она любила страсти, которые ее питали и давали новые силы бежать. Но золотое время соловой скакуньи ушло безвозвратно, на ипподроме теперь красовались новые кони, на которых делали очередные ставки забывчивые зеваки, а старую кобылу отправили в вольер сидеть за маленьким столиком и провожать завистливым взглядом пышущие здоровьем молодые тела.
Марик не стал вызывать лифт, а поднялся на третий этаж по лестнице. Когда он открыл дверь, автоматически включился свет в прихожей, и киберкон торжественно произнес:
— Приветствую вас, Марк Леонидович!
Лёля тихо засмеялась, а страж прошел в гостиную, где находилась панель управления.
— Марк Леонидович, вам одно… два… три сообщения…
Киберкон не успел договорить, поскольку Верзер отключил его, а также убавил вручную слишком яркий свет в коридоре.
— Вечно глючит, сволочь, — сказал он, вернувшись в прихожую.
— Раз, два, три, — попыталась скопировать голос киберкона женщина. В полутьме она преобразилась, стала другой. От пьяной хабалки будто не осталось и следа. Лёля превратилась в сексапильную хищницу с острым взглядом и не менее острыми белыми зубками. Вот только все впечатление портил легкий запах перегара.
Женщина засмеялась, тряхнув золотистой копной волос, а затем неожиданно впилась Марику в губы.
Страж неохотно отозвался на поцелуй.
— Раз, два, три, — повторила Лёля, запустив холодные руки под майку парню, — меня ты отдери…
Марик вдруг ощутил, как волосы на его голове зашевелились. Он ненавидел считалки с самого детства. И на то были свои причины.
— Три, четыре, пять, отдери опять, — прошептала возле самого уха Лёля и куснула стража за мочку.
— Перестань, — тихо сказал Марик, — не нужно…
— Пять, шесть, семь, с тебя слижу я крем, — Лёля уколола когтями спину парня.
Страж, стиснув зубы, закрыл глаза. Это женщина и есть Тьма. Он боялся остаться в одиночестве, бежал от черных воспоминаний, но, оказывается, сам же и привел их в свой дом.
— Семь, восемь, девять…
— Хватит! — Марик грубо отдернул от себя Лёлю.
Однако женщина лишь улыбнулась и прошептала:
— А ты жесткий. Я люблю жестко. Если бы ты знал, как я устала от всех этих импотентов и извращенцев. Я хочу жестко, — и снова прильнула к нему, — хочу жестко туда, куда захочешь ты…
