База боевиков, затерянная в среднерусских лесах, мало чем отличалась от других заброшенных деревенек. Разница, пожалуй, состояла лишь в том, что в радиусе километра — двух от поселения были разбросаны датчики движения и скрытые камеры, тщательно фиксирующие любую потенциальную опасность для наркоторговцев. Официально бандиты занимались транзитом сельскохозяйственной продукции.
Джохар еще неделю назад договорился о встрече и закупке товара на беспрецедентно крупную сумму, настолько большую, что Махмудов настоял на приезде вместе со своими «компаньонами», которые хотели лично присутствовать при сделке. Рустам, матерый волчара, конечно, мог заподозрить что‑то неладное, но жадность, как и прочие смертные и не очень грехи, превращали даже весьма проницательных людей в безмозглых слепцов, смело идущих навстречу своей погибели.
На подъезде к деревне стражей встретил громоздкий джип, похожий как две капли воды на неуклюжую машину, которую Джохар созерцал несколькими часами раннее на кибертабло возле дома Геры. «Вольво» со стражами остановился в двадцати метрах от ТАЗа, из которого вышел коренастый смуглолицый лысый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой в черных очках. Одет он был в темно — синие джинсовые брюки со стразами, расширяющиеся возле голени, и бледно — розовую рубашку, на которой арабскими буквами зеленого цвета было вышито: «Хвала Аллаху, Господу миров». На плече у бандита висел малогабаритный автомат АК-152.
Махмудов невольно поморщился: мало того, что главарь встретил их на богомерзком ТАЗе, так он еще и оделся как пассивный рафинированный фрик из голландского гетто Амстердама, который случайно по обкурке принял ислам. Вот он пагубный результат мультикультурализма: не человек, а какая‑то дикая смесь анального исламиста с гламурным евродекадентом.
— Салам дорогой! — выкрикнул Рустам, — давно вас жду.
— Салам, — натянуто улыбнулся Махмудов и пошел навстречу главарю.
Они обнялись, похлопав друг друга по плечу.
— Слушай, как тебя мой прикид? — спросил Рустам.
— Слушай, а — а-офигенно, — подыграл ему Джохар, — где достал такую красоту?
— Брат прислал, — с гордостью произнес главарь, — из Бельгии. Говорит, от самого Дольче Арабана!
— Рад за тебя, дорогой! — Махмудов улыбнулся, но уже не натянуто, а почти искренне, мысленно пожелав скорой, но мучительной смерти всем родственникам Рустама вместе с тем халяльным петухом, который шьет для них такую паскудную одежду.
— Я ведь в Европу собрался, — неожиданно разоткровенничался главарь, — навсегда.
