* * *
Перед отъездом из Москвы я ходил на лыжах. Тут же, на юго-западе ГДР, — не только нет снега, но вовсю еще идет уборка свеклы и капусты. Аккуратности немца помогает еще и природа, лишний месяц для уборки полей — великое дело!
Много лошадей на полях и дорогах. Крестьянин, с которым заговорил: «С полтонной груза зачем гнать машину? Лошадь нужна в хозяйстве».
Далеко в стороне от всех туристских дорог есть в ГДР деревенька Рентендорф. Я давно знал о ее существовании, и вот теперь после долгих расспросов и блужданий по саксонским дорогам въехали в деревеньку. Чем она знаменита? Тут родился, тут работал, сюда возвращался после больших путешествий Альфред Брем. Для меня всегда было тайной: как это можно было одному человеку рассказать о всех животных и птицах, какие есть на земле? Десять толстых томов. Наверное, Брем жил в каком-то особенном мире?
Нет! Все обычное. В окошко дома мы видим деревенскую улицу, гору, покрытую лесом, коровий выгон…
Много раз по дороге я видел на желтых одинаковой формы дощечках силуэт ушастой совы.
Оказалось — это знак заповедности. Участок леса, живописное озеро, роща, древние скалы, старое дерево… Каждый немец хорошо знает: «Сова» — значит, это особенно строго надо беречь. В ГДР около шестисот заповедных объектов природы.
* * *
Был дождливый, пасмурный день, и, наверное, по этой причине Дрезден напомнил мне Ленинград. Дворцы, Эльба, похожая на Неву.
Музеи. Картинная галерея… И так же, как Ленинград, Дрезден хорошо знает, что значит война. Авиация американцев и англичан почти до конца войны не трогала город, и потом в ночь с 13 на 14 февраля 1945 года 750 самолетов сделали город грудой развалин. В одну ночь погибло тридцать пять тысяч людей. До сих пор еще стоят дворцы с пустыми глазницами окон.
Сейчас Дрезден много и хорошо строит. Мне с гордостью показали застроенный, чем-то напоминающий Новый Арбат в Москве, центр Дрездена. Много выдумки, вкуса и немецкой добротности. Несколько наиболее драматических развалин решено оставить как памятники.
* * *
Залы Дрезденской галереи. Такое чувство, что я уже был тут когда-то. «Спящая Венера», «Вирсавия», «Шоколадница». Я помню, Москва стояла в длинных очередях, чтобы увидеть картины перед отправкой их в Дрезден…
Наш солдат в галерее. Молоденький, веснушчатый, сапоги ярко начищены, гимнастерка отглажена, и сам он весь как будто отглажен для «увольнительной». Ужасно стесняется и не знает, куда идти. Услышав мой разговор с переводчиком, обрадовался: «Как тут пройти… ну к этой, к Мадонне?» Мы показали, как пройти к «Сикстинской мадонне». Солдат смешно, почти на носках своих тяжелых сапог, пошел к портрету знаменитой итальянки с младенцем.
