— Хотите? — предложила Фрина, и Тинтаджел с благодарностью принял напиток.
Наполнив крышку и залпом проглотив спиртное, он вернулся к эстраде, аккуратно водрузил свое банджо на подставку, а затем протянул флягу ошарашенной басистке. Фрина кивнула, и «Гранд Марнье» пошел по кругу. Музыканты, вернувшись к своим пюпитрам, беспомощно оглядывали истеричную толпу. Посетители, разгоряченные джином, который оказался в «Зеленой мельнице» в нарушение всех лицензий, верещали, словно рассерженные тропические птицы в вольере.
— Что случилось, мисс? — хмуро поинтересовался Тинтаджел Стоун, возвращая изрядно полегчавшую фляжку. — Этот парень мертв?
— Да, — невозмутимо подтвердила Фрина, крепко сжимая плечо Чарльза и тем самым подавляя новые причитания. — Более того, убит. А значит, нам придется задержаться здесь до приезда полиции. Все это весьма некстати.
За спиной у нее кто-то ахнул, и Фрине стало любопытно, кто из музыкантов так удивился.
— Меня зовут Фрина Фишер, — добавила она, с интересом разглядывая Тинтаджела Стоуна. — Вы господин Стоун? Нам всем стоит расположиться поудобнее, ночь будет долгой. Правда, долгой не в том смысле, в котором я ожидала, но что поделаешь.
Чарльз снова издал всхлип — еще более душераздирающий; затем, оттолкнув Фрину, вскочил и бросился бежать. Мисс Фишер уже готова была обидеться, но тут сообразила: Чарльз устремился в уборную — и порадовалась, что он удержался в рамках приличий и не захотел, чтобы его стошнило на людях.
Тинтаджел Стоун подхватил ее, помогая удержать равновесие. У него были очень сильные руки. Последствия игры на банджо? Фрина коснулась ладонями его мускулистой груди. Вблизи его глаза казались уже не лазурными, а небесно-голубыми; в уголках широкого рта пряталась улыбка. От него пахло крахмалом — это давал о себе знать уже поникший воротничок и апельсиновым ликером — сочетание, новое для Фрины.
— Я и сама неплохо держусь на ногах, — заметила Фрина. — А вот и полиция. Прекрасно!
— И что ж в них такого прекрасного? — ехидно проворчал голос корнетиста. — Что хорошего может быть в копах?
— Это отличный коп, — сказала Фрина. — Детектив-инспектор Робинсон.
Детектив-инспектор Джон Робинсон («Зовите меня Джек, мисс Фишер, так все делают») вошел в «Зеленую мельницу» вместе с тремя констеблями и едва не оглох от шума. Всевозможные голоса — от самых низких басов до самых пронзительных сопрано — сливались в ужасающую какофонию, хуже, чем у Шёнберга. Огромный зал ослепительно пестрел всеми мыслимыми красками. Заметив полицию, все на мгновение притихли, но тут же загомонили вновь: одни чего-то требовали, другие кричали, третьи бессвязно бормотали на грани истерики.
