Теплое крыльцо | страница 20



А дальше в палатах спали, читали газеты, разговаривали железнодорожники. Они смотрели на меня, как на давно знакомого, и всегда отвечали на мое «здравствуйте».

Со здоровьем у меня по-прежнему плохо, но я говорю себе, что все хорошо…

В просторном холле два стула, кресла, застекленные шкафчики.

— Посиди здесь, — сказала сопровождающая меня сестра и вернулась с дежурной, на которой был облегающий фигуру белый халат и косынка.

Дежурная медсестра села к столу, достала бумагу. Потом я ответил: кто я, откуда…

Дописав еще несколько слов, она сказала:

— Пойдешь в пятую. Там свободны две койки. Занимай, какая понравится.

Палата была наискосок от стола медсестры. Я открыл дверь. И вдруг из светлой глубины мне сказали:

— Заходи, Ваня.

За время, что мы не виделись, морщинки на лице Георгия Романовича стали похожи на шрамы, а выпуклый лоб на висках оказался вдавленным, словно Георгий Романович долго шел по дороге и эти впадины на висках выдул ветер.

— Ну, что ты стоишь? — сказал он мне.

Я несмело подошел к кровати. Георгий Романович протянул мне руку:

— Вот где встретились.

Никогда не думал, что буду лежать в больнице со своим любимым учителем, и тумбочка у нас теперь одна на двоих, и кровати рядом.

— А я и не знал, что вы в больнице!

— Три дня уже здесь. — Он улыбнулся. — Но завтра в хирургию переведут.

— Вот как, — расстроенно сказал я и, помолчав, прошептал: — Что у вас болит?

— Ничего серьезного. Расскажи лучше, какие новости в школе.

— Все по-старому. Только… К нам в класс, вы, наверное, знаете, новенькая пришла.

Георгий Романович вдруг крепко сжал губы, а его небольшой, повыше скулы, рубец покраснел. Через секунду-другую учитель, словно пережив боль, облегченно вздохнул:

— Новенькая, говоришь?

— Да, — сказал я растерянно.

— Здесь, Ваня, — глаза учителя посветлели, — хорошие врачи, а соседи по палате — интересный народ. — Он кивнул на спящих людей: один, очень седой, лежал на боку, протянув руку с разжатыми пальцами, другой спал лицом к стене.

— Воевали, — сказал о них Георгий Романович.

— А-а, — уважительно протянул я и заговорил шепотом: — Вы поправитесь. Наша больница железнодорожная, а железнодорожников хорошо лечат.

— Я не железнодорожник, — улыбнулся учитель.

— Зато наша школа железнодорожная, а вы нас учите…

Георгий Романович остановил меня:

— Лучше поговорим о другом. Я в прошлую пятницу на кружке хотел вам диафильм показать.

— Да-а? Жалко, что вы заболели… — Я горько вздохнул. — Но меня все равно бы не было.