— Вот, садитесь, — и, вынув из своего стола несколько бумажек, протянул ей. — Перепишите. Посмотрю, как вы печатаете.
Зиночка не собиралась сразу приниматься за работу. Но так уж вышло, что она просидела за машинкой до конца рабочего дня, не переставая думать о том, что Виталий Андреевич ждет ее на улице, а она даже не может выйти и предупредить его.
— Приходить на работу к десяти, — сказал Зиночке директор магазина вечером. — Принесите с собой заявление, автобиографию и фотокарточку для анкеты.
Зиночка понимала, что ждать ее около магазина несколько часов подряд Виталий Андреевич не может. «Наверно, рассердился, что я отнимаю у него столько времени, и ушел». Но в тайниках души, не признаваясь даже самой себе, она лелеяла мысль: выйдет из магазина и встретит его. И действительно: Дробот стоял около витрины, с беспокойством посматривая на двери.
— Ой, Виталий Андреевич, зачем же вы меня ждете столько времени?
— Я же обещал подождать.
Он взял ее под руку.
— Ну, как прошел твой первый рабочий день?
Девушка рассказала ему о странном приеме, который ей оказал директор магазина. Дробот нахмурился.
— Действительно, он меня не знает по фамилии. Так, знакомы. Иногда вижу его в ресторане «Киев». Он как-то жаловался, что не может найти опытную машинистку. Но это было неделю назад. Хорошо, что место не было занято.
В женском боте — мужская нога
Кое-что Иван Иванович уже сумел уяснить. Но это было очень и очень мало. Поэтому, являясь на вызов полковника, он чувствовал себя не совсем удобно. Ответив на приветствие капитана, Иванилов спросил:
— Ознакомились с докладом майора Наливайко?
— Да.
— Хорошо. Что нового у вас?
— Не много. Попал в какой-то заколдованный круг. Начал с того, что Дубовая была человеком незаурядных способностей, чуткой души, а кончил тем, что она настоящий советский человек, высокой нравственности.
— Начали проникать в душевный мир Дубовой. Это уже шаг вперед. Докладывайте.
Капитан достал из папки, которую держал в руках, бумаги, фотографии и разложил на столе.
— О том, что выстрел носит характер гестаповской работы, я уже говорил. Четыре следа, оставшихся на мокрой земле, мною тщательно изучены. Три из них растерты специально и почти ничего сказать не могут. Четвертый отпечаток, который оказался на самом краю кювета, вероятно, не был замечен впотьмах преступниками. Хотя он и пострадал от дождя, но все-таки сохранился. Судя по отпечатку, след оставлен женским ботом, пятого-шестого размера.
