Со временем поддерживать имидж становилось все сложнее. Патриотические темы исчерпались. Даже новая, хорошо изданная книга очерков «Мы – дети УПА» пылилась на полках книжных магазинов. Молодежь гребла Кастанеду и Павича, из «своих» – Андруховича и Шкляра, бывшие идеологи-патриоты сменили лексику и раскололись на множество враждующих лагерей, друзья-сверстники тоже разбились на два лагеря: первые – не выпуская из рук «мобилок», руководили мифическим процессом интегрирования родной страны в цивилизованный мир, вторые – слонялись по дешевым забегаловкам и цинично называли своего бывшего приятеля «дешевой подлюгой». Жан остался на распутье.
Честно говоря, ему очень хотелось и самому засесть за деревянным столом пивнушки вместе с посиневшими знатоками Сартра и невзначай – на удивление этим закоренелым циникам – прочитать хорошее стихотворение, в котором они почувствовали бы ледяное дыхание Серебряного века. Но такого стихотворения в арсенале Жана Дартова не было. И он был вынужден поддерживать свое реноме среди «малиновых пиджаков», которые жаждали приобщиться к высокому искусству более опосредованным образом. А кроме того, время от времени щедро финансировали выход очередной книги кумира своей бурной юности. Несмотря на это, Жан вовсе не был бездарным. За годы своей литературной карьеры он научился довольно умело и даже талантливо синтезировать в своих творениях стихи именитых предшественников. Иногда это получалось неплохо. И позволяло как-то держаться на плаву. Но Жан чувствовал, что самого главного в его жизни так и не произошло. Его знали, его охотно печатали, его приглашали вести вечера и форумы, с ним хотели познакомиться, его посылали на международные сборища и конференции по вопросам защиты прав человека. И он старался. Накупал книг, «наедался» ими под завязку, сходил с ума, терял аппетит и сон, чтобы в одну из ночей высидеть, вымучить, выдавить из себя, как плод, стихотворение или рассказ. Его способность синтезировать заменяла талант. Но как же он боялся того, что впоследствии кто-то – возможно, какой-то новоявленный критик-сопляк, тщедушный гений-филолог, выпускник Киево-Могилянки со своим собачьим нюхом на настоящее мясо раскусит синтетическую продукцию известного и знаменитого писателя Жана Дартова и выплюнет из себя (а они, эти молодые наглецы с длинными волосами, способны замахнуться на какие угодно имена) грубую статейку в газетенке вроде «Книжник-ревю» или «Литература плюс».
