Ушастый не протестовал. Он вообще ни на что больше не реагировал. Насте показалось, что он утратил всякую связь с этим миром, таким отрешенным было выражение его лица.
— И со всеми остальными точно такая же хрень, — услышала она чей-то голос за своей спиной.
Это обращался к майору один из его подчиненных, также наблюдавший за сценой.
— Если они свободны, то буйствуют или пытаются наложить на себя руки. Связываешь, замыкаются, ведут себя, словно истуканы. Поставишь, стоят. Уложишь, лежат. Ни слова не говорят. Никакой реакции. Что у них в башках делается, непонятно.
— Это задача врачей разобраться, что у них в головах, — строго заметил подчиненному Платунов. — Мы же свое дело сделали. Эти люди больше не зависят от своего кукловода.
И майор кивнул в сторону притихшего старца. Но тот неожиданно поднял голову и громко произнес:
— Ошибаетесь, господин полицейский! Я могу контролировать этих людей из любого карцера, куда вы меня засунете. Наши мысли связаны воедино. Прикажу им умереть, они умрут.
— Не умрут.
— Доказать?
И старец взглянул в сторону окна.
— Посмотрите сами, — предложил он остальным.
Колебания полицейских были недолгими. Они выглянули, а следом за ними и Настя с Борисом.
— Твою…!
Ушастый, которого еще не успели завести в дом, внезапно обмяк. И если бы не поддерживающие его с двух сторон полицейские, упал бы на снег.
— Что с ним?! — крикнул майор в окно.
— А кто его знает! — ответил с улицы один из полицейских. — Похоже на обморок! Оно и неудивительно, он ведь весь мокрый и замерз до чертиков.
Позади них раздалось покашливание. Они обернулись и увидели, что это смеется старец. Противно так, то ли хихикает, то ли давится. Но физиономия у него была торжествующая.
И заметив, что на него все смотрят, он поднял глаза и спросил:
— Хотите, чтобы он умер?
Настя дернулась первой:
— Нет, не надо!
Старик взглянул на нее с насмешкой. А потом снова посмотрел на полицейских:
— У меня есть власть над этими людьми. Только от меня зависит, будут они жить или умрут прямо сейчас. Если хотите спасти их жизни, вы должны меня отпустить.
— Еще чего! — фыркнул майор. — Ты, старик, допрыгался.
— Тогда они все умрут!
— Не верю я в твои штучки. Это все спектакль для легковерных дураков. Ермаков, оформляй задержание!
И он поспешно вышел из комнаты, оставив старика в обществе своих подчиненных и Бориса с Настей, которым до сих пор никто не велел удалиться из комнаты. Это было довольно странно. А еще более странно было то, что после того, как Борис подошел к полицейским и о чем-то с ними пошушукался, полицейские почти сразу же встали и отправились вон из комнаты.
