И все же силы были не равны. Каким бы бойцом-молодцом ни показал себя старец, один драться с тремя полицейскими он не мог. Его сообщники, находившиеся в доме, прийти ему на выручку тоже не могли. Все они были отрезаны от своего хозяина отрядами полиции, внезапно нагрянувшей в их дом. Против полиции, да еще в таких количествах, пособники старика устоять не могли. И судя по отдаленному шуму, все обитатели дома находились сейчас в крайне незавидном положении и также сражались, если не за свою жизнь, то уж за свободу — это точно.
— Ну что, теперь поговорим спокойно? — тяжело дыша и вытирая пот со лба, взглянул первый полицейский на задержанного старца.
Того наконец удалось усадить обратно в кресло. Руки ему заковали в наручники, но все равно вид у старца был отнюдь не побежденный.
— Вижу, не ждали нас? — спросил у старика Платунов. — Думали, не узнаем, где вы обитаете?
— По какому поводу вы врываетесь в этот дом? Что за беспредел?
— Нет, у нас все по закону, — заверил его Платунов. — И если бы вы соизволили прочесть содержимое документа, который я вам показывал, то вы бы сейчас не задавали мне этих вопросов.
— Я чист перед законом!
— А вот и нет!
Насте наконец удалось хорошенько рассмотреть майора Платунова. И она поняла, что коли он уже при чине, значит, сюда явился не шутки шутить. Девушка с интересом смотрела на этого человека, чувствуя, что им с Борисом от его прихода может быть своя выгода.
— И какие у вас основания к моему задержанию?
— Гражданка Михалева вам кем приходится?
— Снежана? Она… она моя дочь.
Старик явно не ожидал, что речь пойдет о его дочери, и теперь растерялся даже еще сильней.
А майор между тем не сводил с задержанного внимательного взгляда:
— Вот как? — произнес он. — Ну, хоть в этом вы признаетесь!
— Снежана моя дочь. К чему мне скрывать?
— У вас достаточно для этого поводов.
— Я творю добро. Это моя миссия в нашем мире.
Майор не сдержался и фыркнул прямо в лицо старику:
— Мы знаем, кто вы такой! — заявил он. — И знаем все о ваших так называемых духовных детях, а на самом деле несчастных, которых вы каким-то образом заманиваете в свои сети, а потом обираете.
— Неправда. Люди сами мне отдают излишки своих накоплений. Излишки — это грех. Щедрость — это добродетель.
— Избавьте меня от ваших лекций, — отрезал майор сурово. — И учтите, вам нас не обмануть. Мы знаем о ваших делишках куда больше, чем вы себе воображаете. И мы в курсе, что вы за тип! И поэтому мы тут!
