Но высказать свои претензии деду, разумеется, Настя не могла. И поэтому она просто продолжала наблюдать за происходящим.
Где тут ее знакомый ушастый? Вроде бы та фигура на полу подходящего роста и телосложения. Девушка не сводила глаз с него.
Старик между тем молился, произнося слова так быстро и неразборчиво, словно заправский священник. Настя при всем желании не сумела бы разобрать их. Но ее удивила реакция одетых в белые балахоны людей. Некоторые уже поднялись на колени, откинув капюшоны, они простирали руки и кричали старику:
— Отец! Отец!
Настя с удовлетворением кивнула. Она увидела своего ушастого. Все-таки она не ошиблась, он тоже был тут. Облюбованная ею фигура в белом, без всяких сомнений, принадлежала ее давешнему ушастому знакомцу.
Этот недотепа сиял, словно новенький самовар, и орал громче всех остальных:
— Отец! Я тут!
Настя поежилась. Все происходящее ей решительно не нравилось с самого начала, а теперь девушке и вовсе стало не по себе. А еще она была вынуждена признать, что данное действие чем-то напомнило ей то, что происходило сегодня на встрече с Юдиным. Те же исступленные выкрики, то же выражение идиотской благостности на лицах собравшихся. Только там, если можно так выразиться, благодать была сильно разбавлена большим количеством посторонних примесей, а вот тут она была в куда более сильной концентрации и производила уже откровенно устрашающее впечатление на того, кто смотрел на это со стороны.
— Встаньте же, дети мои, и идите ко мне! — провозгласил тем временем старик.
Люди в белом тут же поспешно поднялись на ноги и наперегонки двинулись к нему. Уже у многих упали с голов капюшоны, и Настя увидела лица людей, начисто лишенных собственных мыслей. На их лицах светились улыбки, какие бывают у психически больных, не очень-то хорошо осознающих мир, который их окружает, воспринимающих его исключительно через призму своего больного сознания.
— Это же какие-то зомби.
Но худший удар поджидал ее впереди. Когда «дети» один за другим стали подходить к старику за благословением, походка двоих из них Насте показалась смутно знакомой. А когда эти двое, в свою очередь, сняли капюшоны, Настя едва удержалась от крика. Она изо всех сил прижала ко рту сжатый кулак и только так сумела затолкать рвущийся вопль наружу. Ведь эти двое, которые сейчас шли в числе других зомби, были ее родные папа и мама.
— Мамочка! — с ужасом прошептала Настя. — Папочка! Вы тут… Да как же это? Как вы могли?!
