У Фиделии донна Лукреция ткнула в первый попавшийся ей на глаза купальный костюм из эластика.
— Тебе нравится? — спросила она Джузеппину.
— Stupendo! Изумительно, — воскликнула Джузеппина. — Только он, по-моему, на вас немножко мал.
— Зато тебе как раз.
Джузеппина подняла свои огромные черные глаза и впилась в лицо донны Лукреции горящим, чуть блуждающим взглядом, характерным для маляриков.
— Я буду очень рада, если ты примешь от меня этот подарок, проговорила донна Лукреция.
Но тут же ей показалось, будто в ее голосе прозвучала просительная нотка, и она рассердилась на себя.
— А ну, не ломайся! — проговорила она сердито.
Джузеппина по-прежнему не спускала с ее лица пытливого взгляда.
— Заверните нам вот этот, — обратилась Лукреция к Фиделии.
— Нет, — запротестовала Джузеппина, — мне больше светло-голубой нравится.
Глаза ее по-прежнему сверлили донну Лукрецию.
— Я смуглее вас, — протянула она наконец. — Голубое больше идет к загару.
Джузеппина прикинула на себя бледно-голубой купальник и заявила, что он ей велик… Выбрала еще один, потом снова взялась за первый.
Донна Лукреция ждала, застывшая, прямая, молчаливая. Джузеппина никак не могла выбрать себе подходящий костюм. Фиделия исподтишка наблюдала за своими покупательницами. А Джузеппина все болтала о том, какой цвет идет к какому оттенку кожи, и то и дело вскидывала на донну Лукрецию горящие глаза. Наконец она выбрала себе костюм по душе. Супруга судьи заплатила восемь тысяч лир. Джузеппина схватила пакет.
Когда они очутились на улице, Лукреция спросила в упор:
— Знаешь Франческо Бриганте?
— А как же!
— Можешь устроить так, чтобы увидеть его одного?
— Постараюсь.
— Отнесешь ему письмо, а мне доставишь ответ.
— Пожалуйста, в любое время.
— Зайдешь завтра утром ко мне за письмом.
— Ладно, — согласилась Джузеппина. — Зайду около полудня. Раньше, чем синьор судья приходит к завтраку.
— Хорошо, — бросила Лукреция.
Весь обратный путь они проделали в молчании. Только у дверей претуры Джузеппина заговорила первая:
— А всем мы будем говорить, что купальный костюм мне отец купил.
— Хорошо, — сказала Лукреция. — Спасибо тебе.
В тот же самый вечер донна Лукреция в двух словах рассказала о своем подвиге Франческо, которого она случайно встретила на Главной площади, а кругом толклось не меньше дюжины манакорцев, пытавшихся подслушать их разговор.
— Купальный костюм за восемь тысяч лир! — чуть не ахнул он, хотя оба говорили полушепотом. — Это уже слишком. Да она по гроб жизни была бы вам благодарна за любой лифчик в три тысячи лир. А теперь она вообразит невесть что.
