Элен ушла в кладовку и растормошила брессанца.
— Вы что, решили вообще не есть?
Брессанец сел на мешки с пластмассой.
Его щеки тоже были мертвенно-бледны. Он уставился на Элен непонимающим взглядом.
— Вы перестали есть?
— Я бы не прочь перекусить, — ответил наконец брессанец.
— Вы ничего не ели с самого утра?
— Кажется.
— Пойдемте домой. Я вам быстренько что-нибудь приготовлю.
Брессанец отрицательно покачал головой.
— Я хочу спать.
Он снова вытянулся на мешках, обхватив голову руками.
Элен поспешила к брату:
— И ты тоже не ел?
Бюзар поднял решетку, вынул кареты…
— Принести чего-нибудь?
Отсек «морковку», разъединил кареты…
— Мне некогда, — проговорил он. — Хотя…
Сбросил игрушку, поднял решетку.
— Хотя чего? — спросила Элен.
Вынул кареты, опустил решетку.
— Хотя… — повторил Бюзар.
Отсек, разъединил, сбросил…
— Хотя чего? — переспросила сестра.
Поднял, вынул…
— Ничего, — ответил он.
Опустил, отсек, разъединил, сбросил… Элен повернула рычаг, выключив мотор (в Бионне нет женщины, кроме, пожалуй, Мари-Жанны, которая не была бы знакома с управлением пресса). Бюзар поднял решетку — форма не раскрылась; Бюзар опустил решетку — поршень остался неподвижным. Бюзар посмотрел на свою руку, увидел, что в ней ничего нет, и взглянул на сестру.
Элен встретилась с братом глазами, но ей казалось, что он смотрит сквозь нее. Она бросилась к умывальнику у входных дверей, налила воды в стаканчик, поспешно вернулась и выплеснула воду в лицо Бернару.
— Немедленно иди домой, — сказала она.
Рабочие наблюдали за ними, продолжая поднимать решетки прессов (те, кто не отключил прерыватель тока), вынимать отлитое изделие, опускать, отсекать, разъединять, все в том же медленном темпе работы пресса. Не раз уже бывало, что к прессовщику, взявшему на себя дополнительную нагрузку и дошедшему до полного изнеможения, приходила жена, мать или сестра и самым решительным образом пресекала его подвижничество.
Рабочие ждали, кто же победит: мужчина в своем упорной стремлении достичь поставленной перед собой цели или женщина, возмущенная затеей, которая становится опасной для его жизни.
— Осталось всего три дня, — произнес Бюзар.
— Иди домой, поешь и поспи, — сказала Элен. — И товарища уведи! Ну, проработаете лишние сутки. Нельзя же убивать себя из-за одного лишнего дня!
— Я не могу бросить машину.
— Машина подождет, — сказала Элен. — Как-нибудь старик Морель не разорится от того, что его пресс простоит один день без работы…
Бюзар подошел к умывальнику и подставил голову под струю воды. Он вернулся, отряхиваясь, брызги разлетались во все стороны. Взгляд его оживился. Он, нахмурившись, посмотрел на сестру.
