В полночь брессанец вошел в кладовую. Бюзар лежал на мешках, чуть приподнявшись на локте, с открытыми глазами.
— Твоя очередь, — сказал брессанец.
Бюзар ничего не ответил и не двинулся с места.
— Уже больше двенадцати!
Полное молчание.
Брессанец издал боевой клич своей деревни. Бюзар вскочил на ноги.
— Ты чего? Что такое? — испуганно спросил он.
— Ты спал с открытыми глазами.
— Я не спал.
— Нет, спал. Ведь ты не слышал, что я тебе говорил.
— Ты завопил, как дикарь.
— А до этого я пробовал с тобой разговаривать.
— Значит, ты прав, я спал.
— С открытыми глазами, — подчеркнул брессанец.
Он молча вглядывался в лицо Бюзара.
— Ты что на меня так смотришь?
— Торопись… Вот уже десять минут машина стоит.
— Иду.
— Послушай… Если тебе очень захочется спать, разбуди меня раньше времени. Я покрепче тебя.
— Да что ты! — запротестовал Бюзар.
Он вошел в цех и восстановил прерыватель тока на предохранительной решетке пресса. Брессанец со второго месяца стал работать без предохранительного устройства, с поднятой решеткой, как большинство рабочих, избавляя себя тем самым от двух лишних движений. Но Бюзар оставался верен данной себе клятве. В детстве, когда боль кажется еще нестерпимее, чем это есть на самом деле, его воображение рисовало с необычайной остротой, как его рука попадает в пресс и ему расплющивает пальцы. Каждый раз, когда он, здороваясь с незнакомым человеком, чувствовал, что у того только два или три пальца, и видел культяпки, ему в этот момент представлялось, что это его собственная рука зажата прессом.
Обычно, заступая на смену, Бюзар раскручивал провода, которые брессанец четыре часа назад соединил, очищал перочинным ножом концы проволоки, доставал из-под бункера отвертку и присоединял провода к прерывателю тока. Сменяясь, брессанец вытаскивал оба конца провода и снова соединял их вместе. Они набили себе на этом руку, и вся операция занимала не больше двух минут.
Бюзар включил рубильник, поднял решетку, вынул сдвоенные кареты, которые отлил брессанец, опустил решетку…
В час ночи в цех пришла Элен Бюзар, обеспокоенная тем, что никто из парней не появлялся с полудня.
В это время Бюзар вынимал из формы сдвоенные кареты, он опустил решетку. Элен спросила:
— Где твой товарищ? Дома волнуются, потому что никто из вас не пришел обедать.
Бюзар отсек «морковку», разъединил кареты и сбросил их в ящик. Под глазами у него были черные круги, лицо стало свинцового цвета.
Он показал пальцем в сторону кладовки, где спал брессанец. Загорелся красный глазок. Бюзар поднял решетку.
