Люди во дворе разбежались, расталкивая друг друга, дабы спастись, когда драконы, все еще сражаясь, обрушились на твердый камень. На земле изворотливость Лунной Плясуньи оказалась бесполезной против величины и веса Солнечного Огня. Вскоре зеленая драконица затихла. Золотой дракон издал победный крик и попытался взлететь снова, но лишь дабы рухнуть на землю, истекая горячей кровью из ран.
Король Эйгон спрыгнул с седла, когда драконы были еще в двадцати футах от земли, и сломал обе ноги. Леди Бейла не покинула Лунную Плясунью до самого конца. Обожженная и помятая, девочка все же нашла силы отстегнуть седельные цепи и отползти, пока ее дракон корчился в предсмертных судорогах. Когда Альфред Брум вытащил меч, дабы прикончить Бейлу, Марстон Уотерс вырвал клинок из его руки. Том Путаный Язык отнес девочку к мейстеру.
Так король Эйгон II завоевал родовой замок дома Таргариенов, но цена, уплаченная им, оказалась ужасной. Солнечный Огонь более не мог летать. Он оставался во дворе, где упал, питаясь останками Лунной Плясуньи, а позднее овцами, забитыми для него гарнизоном. А Эйгон II прожил остаток дней своих в великих мучениях... хотя, к его чести, на сей раз его милость отказался от макового молока.
– Более по такой дороге я не пойду, – заявил он.
Спустя некоторое время, когда король с изломанными, увязанными в лубки ногами возлежал в Великом чертоге Каменного Барабана, из Сумеречного Дола прибыл первый из воронов королевы Рейниры. Как только Эйгон узнал, что его единокровная сестра будет возвращаться домой на «Виоланде», он повелел сиру Альфреду Бруму подготовить для нее «подобающий прием».
Сейчас все сие нам ведомо. Но ничего не было ведомо королеве, когда она ступила на берег в ловушку своего брата.
Рейнира расхохоталась, когда узрела, что осталось от Солнечного Огня, Золотого Дракона.
– Кто сотворил сие? – сказала она. – Нам должно благодарить его.
– Сестра! – сверху с балкона позвал король. Неспособного ходить и даже стоять Эйгона принесли туда в кресле. Из-за раздробленного в Грачином Приюте бедра он сделался согбенным и перекошенным, черты лица, некогда привлекательные, расплылись от макового молока, а половину тела покрывали рубцы от ожогов. Однако Рейнира узнала его тотчас же и произнесла:
– Дорогой братец… Я надеялась, что ты сгинул!
– После тебя, – ответствовал Эйгон. – Ты старше.
– Отрадно узнать, что ты еще помнишь о том, – откликнулась Рейнира. – Похоже, мы твои пленники... но не думай, что будешь долго нас удерживать. Верные лорды найдут меня.
