И пока Антон, опешив, рассматривал незнакомого старика, в живот ему уперся старенький, вытертый добела, пистолет "ТТ", удивительно похожий на тот самый ствол, который Антон сам, собственноручно, продал недавно Филину.
- Открой! - приказал старик негромко, но твердо, указывая на торчащий в дверях ключ.
Антон покорно склонился к замку, а дед тем временем проворно и ловко обыскал его, вытащив из заднего кармана пистолет, а из кобуры под плечом еще один.
Антон открыл замок.
- Заходи, - приказал старик, подтолкнув Антона в спину стволом пистолета в двери, из которых валил дым и высовывались Филин и Сергеич, оба чумазые и оба без штанов, но увидев направленное на них оружие, тут же попятились обратно, пропуская к себе Антона.
Арнольдик уже собрался еще раз запереть двери, но в коридоре появился мой знакомый Толстячок.
- Ты сотрудник? - наскочив на него, спросил Арнольдик, почему-то шепотом.
- Сотрудник, - так же шепотом ответил Толстячок. - А что-то случилось?
- Да не волнуйся ты так, ничего особенного, - успокоил его Арнольдик. - Заходи, там мероприятие проходит, но только для сотрудников.
И под пистолетом он препроводил в кабинет и Толстячка. Заперев кабинет, Арнольдик пошел к тому, из которого только что вышел Толстячок. В дверях торчал ключ. На мгновение Арнольдик задумался, потом махнул и осторожно повернул ключ, тихо вошел, выставив перед собой пистолет.
- Добрый день, Арнольд Электронович! - радостно заорал я, раскрывая навстречу ему объятия из кресла-каталки.
Глава восьмая
- О, Господи! А вы-то что здесь делаете, Гертрудий?! - едва не прострелив меня, спросил Арнольдик.
Это меня так зовут, Гертрудий. Между прочим, конечно.
Несколько слов о себе...
Вообще-то я - человек скромный, но уж если зашел разговор обо мне, то он зашел довольно далеко, и его нужно не замалчивать, а разговаривать.
Так вот, о себе:
Родитель мои - потомственные милиционеры.
Вот, кстати, мое гинеко... генеалогическое дерево: прадед мой был дворянином. И служил он верой и правдой при дворе графа Разумовского. Вернее, во дворе.
Дворником служил.
Граф очень любил и отмечал моего деда за веселый характер, и всегда поутру, выйдя во двор, обязательно подходил лично к моему прадеду и стучал его кулаком по лбу, приговаривая:
- Граф-то у тебя - Разумовский, да только ты - не таковский, а дураковский.
Вот так, с легкой руки графа, стали мы Дураковыми, так нас и в паспорта писали.
Но так было недолго. Пришла Великая Пролетарская, и мой прадед, быстренько записавшись в милицию, тут же подчистую конфисковал своего графа. И прежде чем отправить своего узурпатора-графа в тюрьму, пошутил легко и изящно, прямо по графски, мол, и мы умеем благородные шутки шутить.
