– Не трогай рояль! – донеслось из саксофона. Лёха узнал этот шелестящий голос.
– Розыгрыш! – облегчённо воскликнул он. – Я так и знал!
Лёха порадовался своей догадливости. Гасин усадил его на заранее подготовленное место, велел подвесить инструменты, а кто уж говорил за «умные вещи», было не важно. Вероятно, посетители сейчас видят это и ржут над испуганной физиономией пианиста.
– Прочь, твари! – прозвучал замогильный голос.
Бледный Гасин шёл к эстраде, грозя костлявой рукой. Саксофон взвыл, гитара тренькнула, синтезатор загудел, микрофон порскнул в сторону.
Лёха окончательно растерялся и вскочил со стула. Ему показалось, что внутри рояля что-то заурчало, а крышка дрогнула, как будто хотела открыться ещё шире. Подоспевший микрофон закрутился вокруг руки пианиста и стащил его с эстрады.
Инструменты меж тем не дремали. Гитара ударила Гасина по голове, саксофон толкнул его в спину, а синтезатор заложил вираж, спикировал и подсёк ресторатора под коленки. Тот неожиданно легко взлетел в воздух и упал на рояль. Раздался дикий крик, и тело Гасина, как клякса, расползлось по роялю и слилось с чернотой. Наступившую тишину нарушил пронзительный аккорд, в котором чувствовалось одиночество.
– Си минор, – сказал неизвестно откуда взявшийся камертон. Он мирно стоял на рояле, но Лёха инстинктивно отпрянул. В зале тем временем заметно посветлело.
– Ч-ч-ч-что? – выдавил из себя музыкант.
– Ты последний хороший пианист в этом городе! – решил объясниться саксофон. – Мы не могли допустить, чтобы рояль-людоед тебя сожрал. Кстати, твой Вовка что-то подозревал, но Гасин его купил.
– Упырь кормил свой рояль пианистами, – авторитетно подтвердил синтезатор, – у него был отменный музыкальный вкус!
– Но теперь рояль безопасен, – хмыкнул микрофон, – сыграешь?
– Кто вы? – простонал Лёха, чувствуя слабость в ногах.
– Тс-с-с, – ответила за всех гитара, – знай, на любое действие есть противодействие! А сейчас мы умолкаем, чтобы не нарушать баланс, а то мало ли что… мы такие эмоциональные!
Вскоре Лёха женился на дочке олигарха – спонсора и мецената. Он теперь ничего не боялся, только к роялям подходил с осторожностью – не мог забыть почудившуюся ему в момент исчезновения Гасина клавишно-зубастую улыбку инструмента.
