Я попал в приют, а через некоторое время меня усыновили, но отношения с приемными родителями так и не сложились. Они жили в Гринвиче, штат Коннектикут, имели двадцать акров вылизанных лужаек и тихий, уютный дом, могли оплатить обучение в самой лучшей школе. Со стороны казалось, что у нас полноценная семья, – по крайней мере, Билл и Грейс Мердок сделали все, что было в их силах. Но я так и не смог стать для них родным сыном, о котором они мечтали.
Ребенок без родителей учится выживать: он рано овладевает искусством скрывать свои чувства, а если боль становится невыносимой, создает убежище в собственной душе и прячется там. Чисто внешне я стремился быть таким, каким меня, вероятно, хотели видеть Билл и Грейс, но в конце концов стал чужим для них обоих.
Сидя в той комнате неподалеку от штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, я понял, что, годами скрывая свое истинное обличье и старательно маскируя чувства, прошел хороший тренинг и теперь идеально подхожу для мира спецслужб.
Впоследствии, путешествуя по свету под двумя десятками разных имен, я убедился, что самые лучшие известные мне тайные агенты научились жить двойной жизнью задолго до того, как их взяли на работу в соответствующие подразделения.
Спецслужбы нанимали людей, ушедших в себя, чтобы спрятаться от враждебного гомофобного мира, тайных прелюбодеев, норовящих ускользнуть от опостылевших законных супруг, поклонников азартных игр и рабов дурных привычек, алкоголиков и извращенцев. Какое бы тайное бремя ни несли эти люди, они умели заставить окружающих питать иллюзии на их счет. А от этого был всего один шаг до того, чтобы надеть чужую личину и послужить своему правительству.
Думаю, те двое в штатском почувствовали во мне нечто подобное. Они задали мне массу вопросов и под конец поинтересовались, какие наркотики мне доводилось пробовать.
Я решил стоять насмерть: упорно отрицал даже мимолетное знакомство с наркотиками, благо никогда не вел безалаберного образа жизни, который обычно сопутствует их употреблению. Я уверял собеседников, что, мол, жил затворником, следуя собственным правилам: если и выходил куда прошвырнуться, то всегда в одиночку; в барах и клубах употреблять зелье не пробовал, а уж пытаться купить дурь самому – такого у меня и в мыслях не было.
И представьте, это прокатило: представители спецслужб при всем желании не могли бы опровергнуть мои слова, поскольку я всегда действовал очень осторожно и меня ни разу не арестовывали и не допрашивали по поводу наркотиков. Так или иначе, поскольку я уже имел успешный опыт тайной жизни, то был готов окунуться в другую ее разновидность. Когда мужчины, завершив беседу, встали и спросили, сколько мне нужно времени, чтобы обдумать их предложение, я тут же попросил ручку.
