— Вы уж меня извините, — сказала между тем женщина. — Я не должна была начинать этот разговор с прямолинейных вопросов. Ведь для вас это прежде всего эмоциональная проблема. Так что давайте попробуем начать сначала. Кстати, вы можете закурить, если хотите.
— О том, что я курящий, в моем деле тоже написано?
— В вашем деле об этом ничего не сказано. Но мне не нужно дело, чтобы это понять. Вас выдает рука — та характерная манера, с какой вы подносите ее ко рту. Между прочим, вы бросить не пытались?
— Нет. Но ведь это городской офис. А правила вы знаете.
Аргумент был слабоват. Он каждый день нарушал это постановление в подразделении «Голливуд».
— Здесь эти правила не действуют. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя как в Паркеровском центре или городском офисе. Кстати, именно по этой причине мы от них и отпочковались. Так что подобные правила здесь не существуют.
— Не важно, где мы находимся. Вы ведь продолжаете работать на ПУЛА, верно?
— И все же здесь не управление полиции Лос-Анджелеса. Представьте себе, когда будете сюда приезжать, что едете к другу. Чтобы поболтать. Помните — здесь вы можете говорить обо всем.
Но он знал, что не сможет смотреть на нее как на друга. Никогда. Уж слишком высоки были ставки. Но все равно согласно кивнул — только чтобы доставить ей удовольствие.
— Как-то вы не очень убедительно киваете.
Он пожал плечами, давая ей понять, что это максимум и на большее он не способен. Так оно на самом деле и было.
— Если хотите, я могу с помощью гипноза избавить вас от никотиновой зависимости.
— Если бы мне хотелось бросить, я бы бросил. Люди или курильщики, или нет. Я — курильщик.
— Возможно. Но это, между прочим, очевидный симптом синдрома саморазрушения.
— Извините, меня что, отправили в административный отпуск, поскольку я курю? Из-за этого вся суета?
— Полагаю, вы отлично знаете, из-за чего вся эта суета.
Он промолчал, вспомнив о своем решении говорить как можно меньше.
— Итак, давайте посчитаем, — сказала она. — Вы в отпуске уже… Ага! Во вторник будет неделя, верно?
— Верно.
— И что же вы все это время делали?
— В основном заполнял бумажки, касавшиеся землетрясения.
— Землетрясения?
— Ну да. Между прочим, мой дом тоже пострадал, и городские инспектора оклеили его желтой лентой.
— Так ведь с тех пор минуло уже три месяца. Почему вы так затянули?
— Я, знаете ли, был занят. Работал, знаете ли.
— Понятно. У вас страховка-то есть?
— Только не говорите «понятно». Потому что ни черта вы не понимаете. Мы с вами вообще смотрим на мир по-разному. Что же касается страховки, то скажу так: нет у меня ее и никогда не было. Как и большинство горожан, я живу с чувством «органического неприятия реальности». Так, кажется, вы, психологи, это называете? Готов поспорить, что лично у вас страховка имеется.
