Родик в полной апатии выслушал это и заметил, что, по его мнению, страшного вообще ничего нет, а спать очень хочется. ГКЧП заявил о поддержке частной инициативы, значит, отката назад не будет, а остальное «нам, татарам, все равно». Похоже, что просто хотят убрать Горбачева, а кем заменить его, еще не решили. Смахивает на приход к власти Брежнева. Ельцин боится, что выберут не его, и творит всю эту бузу под названием «объединение демократических сил», хотя от них за версту пахнет чинушами. Если ГКЧП действительно жаждет крови, то эта кровь уже давно полилась бы рекой. А тут даже не видно таких попыток. Границы открыты, телевидение работает, банки функционируют. Как на параде, стоит бронетехника, люди и автомобили. У демократов — мусорные машины, а у ГКЧП — все Вооруженные силы. Сложно разве подавить это «демократическое объединение»? Арестуй несколько десятков главарей, и все объединение развалится. Но нет арестов… Не дослушав презрительную Юрину оценку своей позиции, Родик прервал его и заявил:
— Мудрость народная гласит: «Времена переходчивы, а злыдни одни». Ты меня всю ночь дергаешь. Что это изменит? Я лучше придавлю минут сто пятьдесят. Привет!
Он положил трубку и, свернувшись калачиком в кресле, закрыл глаза. Однако разговор все же вызвал неприятные ассоциации. Поворочавшись с боку на бок, он вышел на лоджию. Рассвет высвечивал почти чистое голубое небо. Воздух был наполнен приятным запахом дерева, источаемого усеявшими пол стружками и опилками. Голова после почти бессонной ночи слегка кружилась, ощущалась какая-то невесомость, хотелось потянуться всем телом и сбросить предательскую слабость. Наташа и Лена находились во власти утреннего сна. Родик тихо прошел в коридор и взял из книжного шкафа томик Швейка. Открыв наугад, он углубился в чтение. Это оказалась глава о том, как Швейк едет на фронт — самая, на взгляд Родика, смешная и поучительная. Он знал текст почти наизусть, но каждый раз чтение доставляло ему новую радость. Вообще, эта книга не теряла актуальности. И сейчас текст вполне отражал происходящее. Родик как будто слышал высокий, с повизгиванием, голос подпоручика Дуба: «Вы меня знаете!.. Я вас до слез доведу!»
Чем дальше он читал, тем символичнее и современнее казалось ему произведение. «Пойти, что ли, в город и почитать Швейка солдатам, — подумал Родик и сам себя поправил: — Идиотизм приходит в невыспавшуюся голову, Швейк так не поступил бы. Доброго сумасшедшего дома, где кормят с ложечки, не будет. Застрелят или морду набьют».
